Невозвращенцы

Дорога в Святоград была нетрудной даже по осенним меркам: за одним из самых главных трактов следили стоящие вдоль дороги богатые деревни. На них, к удивлению Максима, был наложен только один налог — содержать эту самую дорогу в образцовом состоянии. Поэтому дорога была отличная: мощеная, где крупными прокаленными в костре дубовыми плашками — как в княжеском детинце, а кое-где, и вовсе камнем. Деревни стояли часто — на расстоянии пешего и конного переходов, то есть с кратностью в 30–40 километров. Конечно же, в каждой деревне был ям для княжеских гонцов со свежими лошадьми, корчма или трактир, и не один, где можно было за мелкую монетку поесть, попить и переночевать. За чуть большую сумму могли стопить баньку и принести блюда и дорогое хмельное на выбор: по дороге часто ездили небедные купцы за благословением, так что ниша для такой торговли была. А совсем бедные могли бесплатно переночевать на сеновале.

Телеги шли ходко, ехать было скучно, работы Максиму никто не просил и не предлагал, так что скука, отступившая на пару дней, вернулась. Нападать на княжеский поезд никто не решился — охрана была соответствующая; окружающие красоты природы приелись моментально — лес и лес себе, один и тот же, деревни похожие друг на друга как патроны в обойме — все деревянные, ни одного каменного здания он не встретишь, а беседовать с кем либо, помня о своем происхождении, парень опасался. Причиной опаски послужил подслушанный разговор, в котором паломники кляли неведомых находников и поминали какого-то Фдора, который погиб в битве против них.

Через три недели местность резко изменилась. Телеги пошли медленнее, так как местность постепенно повышалась. В лесу сначала исчезли лиственные породы деревьев, сменившись хвойными, а потом и вовсе кустарниками. На горизонте царапающими небеса белоснежными зубами появились высоченные горы. Все больше и больше стало встречаться попутных и встречных караванов, большинство которых было гружено камнем, и просто пешцов, отдыхающих по обочинам.

У подножья гор поезд остановился. На огромной, расчищенной от камней относительно ровной площадке стояло множество сараев и временных жилищ, вокруг которых плотно толпились люди. Часть выезжала, часть заезжала, часть, которая не смогла разъехаться, ругалась, так как сутолока была страшной. Горели костры, на которых готовилась пища, где-то вдалеке, судя по приносимому порывами ветра запаху, золотари делали свою работу, кто-то кричал, кто-то спорил, кто-то дрался. Жуткий хаос.

Переговорив с местным распорядителем и заплатив небольшую сумму их караван осторожно протиснулся к выделенному помещению и стал разгружаться. Недоумевающий Максим подошел к старшему и спросил:

— Что случилось? Почему мы разгружаемся?

— По-первости тут, барин?

— Да. Никогда раньше не был.

— Так ведь слышали поди…

— Ну слышать то слышал, да разве можно доверять всем подряд. Иногда такого наплести могут… — вывернулся Максим.

— Да про это не завираются. Ну да ладно… — на несколько минут старший отвлекся, командую куда что складывать, а потом опять повернулся к Максиму. — Святоград то, в долине стоит горной. А проход дюже узкий и извилистый. И крутой. Сильно груженые телеги не пройдут, много лошадей не впряжешь. Вот и приходиться, коли много товара везешь, тут разгружаться, и либо на себе волочь, либо несколько ходок делать…

— А что ж, если такой плохой проход, его не расширят?

— Так ведь камушек то, он покрепче сыра будет! — усмехнулся старший. — Сколько себя помню, и отец, и его отец сказывал, всегда камушек рубили. Раньше вот, во времена Яромира, только пешие через перевалы ходили, а сейчас уже, две телеги кое-где разъедутся. Говорят, словенские, решили ход сквозь гору прогрызть, чтобы наверху камень не рубить. Еще при прошлом князе начали….

— Понятно. А камень, я вижу, увозят куда-то…

— А что, здесь его бросать что ли? Готовый кирпич каменный. Хочешь, храм клади, хочешь будку псячью. Да вот только весь почти камень князья скупают — крепостницы сложить на границах, палаты себе каменные, как у ромеев. Вот ведь баловство удумали, — неодобрительно пробурчал он.

— А почему баловство? Они лучше же! — удивился Максим.

— Да ты сам барин, одумай, — возмутился старшина. — Чем же они добрее? Зимой в них холодно — не протопишь в век, летом в них сыро и душно, переложить дорого… То ли дело — деревянный терем!

— Ясно. Ну спасибо…

— Что-что?

— Спасибо. А, блин! Благодарствую!

— Да не за что, барин.

Вспоминая школьный курс природоведения Максим отметил, что горы совсем молодые: крутые, почти вертикальные подъемы, острые вершины, почти нет выветривания и камней у подножья. Именно этому были обязаны все трудности перехода. Сама система перехода тоже была любопытна. Так как движение по ущелью могло идти только в один ряд, «по одной полосе», как перевел для себя Максим, то хозяева организовали что-то вроде средневекового светофора.