Невозвращенцы

Первая же поездка выявила всю несостоятельность Руфуса как военного гения. Совершенно логичная на первый взгляд идея создать виды войск из соплеменников себя не состояла совершенно. Козаки Ярия лениво лежали на солнышке, все сто пятьдесят человек, выковырянных их командиром по разрешению предводителя восставших из всех других легионов, как изюм из булки. На гневный вопрос «Какого х…?» Руфус получил развернутый ответ. Что нельзя сделать из раба козака, что козак — это прежде всего Кровь и Дух! Что нельзя за неделю научить никогда не сидевшего на лошади тютю лихой кавалерийской джигитовке. «Зато мы всегда готовы к бою!» Безрадостной картиной встретили начальника и другие становища. Большинство рабов просто бездельничало с подвернувшимися под руку мягкими рабынями, либо ходило в грабительские набеги на беззащитные плантации, так как опоясанные даже невысокими стенами городки взять пока не было сил. Тренировками же себя не утруждал никто. Разве что в легионе Фритигерна часть времени было посвящено учебе. Но это, по понятным причинам гладиатора тоже не порадовало.

Отдельным вопросом стала жестокость восставших. И северяне, степняки, и козаки привыкли в своих набегах весьма вольно относиться к тому, что в другом мире называется Женевскими конвенциями. Им было не привыкать пытать пленных и мирных жителей в поисках золота, «веселиться» с женщинами, жечь и рушить. Да и германцы с франками не намного отставали от своих северных и восточных соседей, а кое-чему могли их и сами поучить. Усугублялось это тем, что в обычных походах полон представлял немалую ценность, сейчас же можно было не щадить никого.

В результате таких налетов местность вокруг стоянки гладиаторов быстро превращалась в безлюдную пустыню. Мелкие арендаторы, свободные землепашцы, преданные своим хозяевам рабы в ужасе бежали к границам провинции, бросая нажитое долгим и тяжелым трудом добро. Приводило это к тому, что добычи становилось все меньше и меньше, продовольствие и фураж было не найти. Руфусу и его легатам приходилось вдалбливать в жадные, ослепленные золотым тельцом головы воинов, что не следует резать всех подряд; что надо быть менее кровожадным; иногда даже наказывать особо рьяных, но эффект пока проявлялся слабо.

Войско медленно разлагалось, превращаясь в толпу грабителей и мародеров. Становилось понятно, почему ромеи никогда не спешили атаковать восставших рабов — плод должен был не только созреть, но и слегка подгнить, для большей мягкости.

Допустить такого было нельзя. Атаман восставших еще раз перетасовал свое войско. Теперь на первый план была выведена не национальная принадлежность бойцов, а их мастерство во владении оружием. Каждому десятнику было приказано проэкзаменовать свой десяток по следующим позициям: бой с мечом и щитом, стрельба из лука, использование пращи, метание копья, езда на лошади. Все рабы, кто хоть чуть-чуть разбирался в механизмах заочно получил назначение в отдел конструкторов и пользователей осадных машин. После это все десятки были заново переформированы.

Теперь все семь легионов стали в идеале одинаковыми, а так же получили свои собственные названия: Геманский, Франкский, Северный, Первый Росский, Второй росский, Восточный, Ромейский. По штатной структуре каждому легионы были положены: 25–30 сотен тяжелой пехоты, 5 сотен вспомогательных (снабжение и осадные машины), 10–15 сотен стрелков (пращников, метателей копья, лучников — по предпочтению легата) и 10 сотен конницы. К сожалению, таковым он оставался только на пергаменте, ибо набрать некоторые военные специальности в достаточном количестве было невозможно. Хороших стрелков и всадников надо воспитывать чуть ли не с детства, а все образованные рабы в основной своей массе не примкнули к восставшим.

Правда, реформа все же немного помогла. Национальный состав внутри десятков стал смешанным (на этом командующий настаивал особо). Появился соревновательный дух как внутри, так и между десятками и сотнями. Тренировки постепенно стали правилом, чем исключением, хотя и не в таком объеме, как хотелось Руфусу.

Вести о том, что границы провинции пересек Третий Лупуарисский Легион застала восставших врасплох. За прошедший после первого сражения месяц казалось, что ромеи полностью забыли про рабов. К этому времени число восставших возросло до двадцати пяти тысяч человек. И хотя из этого огромного количества воинов была только треть, остальное женщины и дети, недооценивать восставших было нельзя. А именно так Руфус на совете расценил это действие ромеев.

— Пилус?

— Ну… Возможно, конечно, все. По идее, одного легиона вполне должно хватить на такое количество рабов. И даже наш перевес на тысячу другую… Кстати, а вообще сколько их? Каковы? Кто командует?

— Что скажет разведка? — Руфус перевел взор на Порошку.

— По донесениям подсылов на наступающий на нас легион сформирован недавно из жителей этой провинции. Это хорошо — легионеры без опыта. Это плохо, так как их боевой дух будет весьма и весьма высок после всего того, как они насмотрятся у себя дома…

— Так… Количество и состав?