Невроз и личностный рост: борьба за самореализацию

И наконец, если даже малейшие сомнения (или боязнь неудачи) в том, что будут силы жить как надо, уже могут вызвать бурю отчаяния, есть серьезная внутренняя необходимость задавить эти сомнения в зародыше. Мы видели, что один из путей, которыми невротик избегает осознавания своей неудачи, это выполнение надо в воображении. («Мне

надо быть таким-то, поступать так-то – и вот я такой и поступаю так».) Теперь мы лучше понимаем, что этот, по видимости, легкий и гладкий путь избегания правды на самом деле проложен тайным ужасом перед столкновением с фактом, что он не живет и не может жить как надо (в соответствии со своими внутренними предписаниями). Следовательно, это иллюстрация к утверждению из первой главы, что воображение находится на службе у невротических потребностей.

Из многих бессознательных способов самообмана здесь имеет смысл прокомментировать только два, в силу их основополагающего значения. Первый из них – снизить порог осознания себя. Невротик способен иногда быть очень проницательным в наблюдениях за другими, однако его собственные чувства, мысли или действия упорно остаются неосознанными. Даже во время психоанализа, когда его внимание привлекают к определенной проблеме, он уклоняется от дальнейшего обсуждения со словами «Ну, этого я не знаю» или «Я этого не чувствую». Другой бессознательный способ, характерный для большинства невротиков, – ощущать себя исключительно существом реагирующим. Это не просто возложение вины на окружающих. Здесь дело доходит до бессознательного отрицания их собственных надо

. Жизнь воспринимается как череда исходящих извне понуканий и пинков. Иначе говоря, экстернализируются сами надо.

Подытожим сказанное: любой человек, оказавшийся под властью тирании, найдет способ обойти ее предписания. Его вынуждают к двуличности, но в случае внешней тирании это, возможно, сознательная двуличность. В случае внутренней тирании, которая бессознательна сама по себе, двуличность, являющаяся ее результатом, может носить только характер бессознательного самообмана и притворства.

Все эти механизмы предотвращают волну ненависти к себе, которая в противном случае последовала бы за осознанием «неудачи», следовательно, в них заключается высокая субъективная ценность. Но по их вине уменьшается способность отличать ложь от истины; тем самым они фактически усиливают отчуждение от себя[30] и увеличивают самовластие гордыни.

Таким образом, требования к себе занимают главные позиции в структуре невроза. На них основываются попытки личности воплотить свой идеальный образ в действительность. Требования к себе ускоряют рост самоотчуждения, во-первых, подталкивая человека к фальсификации непосредственных чувств и убеждений, во-вторых, порождая всепроникающую бессознательную нечестность. Они жестко определены ненавистью к себе, и наконец, осознание своей неспособности их исполнить развязывает руки ненависти к себе. Все формы ненависти к себе являются своего рода мерой наказания за невыполнение надо, то есть способом внушить человеку идею, что он не будет испытывать ненависти к себе, если сможет быть настоящим сверхчеловеком.

Самообвинения

– другое выражение ненависти к себе. Большинство самообвинений с беспощадной логичностью следует из нашей центральной предпосылки. Если мы не смогли стать воплощением абсолютного бесстрашия, щедрости, самообладания, силы воли и т. п., наша гордость произносит приговор: «виновен».

Некоторые самообвинения направлены против существующих внутренних затруднений, поэтому прикрываются обманчивой рациональностью. В любом случае сам человек считает их полностью заслуженными. В конце концов, разве не достойна восхищения такая строгость, соответствующая высоким нормам? На самом деле он изымает затруднения из контекста и набрасывается на них со всей силой осуждения. И сам выносит себе приговор, не принимая во внимание, насколько может держать ответ за свои проблемы. И не имеет никакого значения, каким образом мог он чувствовать, думать, действовать иначе и мог ли он хотя бы их осознавать. Невротическая проблема, которую нужно исследовать и проработать, превращается тем самым в отвратительную грязь, пятна которой въедаются в человека навсегда. Он не умеет, например, отстаивать свои интересы или свое мнение. Он признает, что чаще уступал и упрашивал, когда надо было четко выразить свое несогласие или отвергнуть эксплуатацию. То, что он это честно заметил, на самом деле не только делает ему честь, но вполне может послужить первой ступенькой к постепенному осознанию сил, которые заставляют его упрашивать, когда лучше настаивать. Вместо этого, под давлением разрушительных самоупреков, он начинает ругать себя за то, что у него «кишка тонка» и он жалкий трус, или же ему мнится всеобщее презрение за его малодушие. Следовательно, весь эффект от самонаблюдения сводится к тому, что он чувствует себя «виноватым» или неполноценным, и в результате заниженная самооценка занижается больше, и в следующий раз попытка постоять за себя будет даваться ему сложнее.