Невроз и личностный рост: борьба за самореализацию

История философии показывает, что мы можем разбираться со своими проблемами с различных наблюдательных позиций. Однако дело выглядит так, будто каждому, кто занимался этой темой, было трудно пойти дальше описания своего опыта и того, что интересует лично его. С точки зрения клинической применимости я предлагаю отличать наличное, или эмпирическое[35], Я от идеального, с одной стороны, и от реального, с другой. Наличное Я – термин, который охватывает все, что человек представляет собой в настоящий момент: его тело и душу, здоровье и невротизм. Именно это мы имеем в виду, когда говорим, что хотим «познать себя»; то есть хотим узнать себя такими, каковы мы есть. Идеальное

Я – это тот человек, который живет в нашем иррациональном воображении, или тот, которым надо быть, следуя предписаниям нашей невротической гордости. Мы уже давали определения реальному Я, указывая, что это «изначальная» сила личностного роста и самореализации, с которой мы можем вновь полностью отождествиться, сбросив калечащие оковы невроза. Это как раз и есть то, на что мы ссылаемся, когда говорим, что хотим «найти себя». В этом смысле это также (для всех невротиков) потенциальное Я

– в противоположность идеальному Я, которого невозможно достичь. В этом ракурсе оно кажется наиболее спекулятивным из всех. Кто, глядя на невротического пациента, сумеет отделить зерна от плевел и сказать: вот его возможное Я? Хотя реальное или потенциальное

Я невротической личности – своего рода абстракция, оно тем не менее ощутимо, и каждый его проблеск ощущается как нечто более реальное, определенное, несомненное, чем что-либо еще. Это качество можно наблюдать в себе или в пациентах, когда после внезапных внутренних озарений достигается освобождение от тисков некоторых компульсивных потребностей.

Всякий раз нелегко дается четкое различие между отчуждением от наличного Я и от реального Я

, которое при дальнейшем обсуждении мы будем держать в центре нашего внимания. Потеря себя, – говорит Кьеркегор, – это «болезнь к смерти»[36], это отчаяние – отчаяние от отсутствия у человека осознания себя или отчаяние от его нежелания быть собой. Но это отчаяние, продолжает автор, не бьет во все колокола, не вопит о себе. Человек продолжает жить, как будто он все еще находится в единении со своей жизненной сердцевиной. Любая другая потеря – работы, к примеру, или ноги – гораздо больше привлечет его внимание. Это утверждение Кьеркегора подтверждает клинические наблюдения. Если не брать в расчет вышеупомянутую патологию, утрата себя не бросается в глаза так сразу. Пациенты приходят на консультацию с жалобами на головную боль, сексуальные нарушения и проблемы на работе или описывают другие симптомы; как правило, они не жалуются на утрату контакта с ядром своего психического существования.

Давайте же теперь, не углубляясь в детали, набросаем общую картину того, какие силы ответственны за самоотчуждение. В какой-то степени это результат невротическою развития в целом, особенно всего того, что есть в неврозе компульсивного. Всего, что включает в себя: «Не я иду, меня несет». В данном контексте неважно, в какой области имеется компульсивность – в отношениях с людьми (уступчивость, мстительность, отчуждение) или по отношению к себе (самоидеализация). Компульсивный характер этих влечений уже неизбежно лишает человека независимости и спонтанности. Например, как только потребность всем нравиться становится компульсивной, уменьшается искренность чувств человека; то же происходит и с его разборчивостью. Влечение поработать ради славы снижает его спонтанный интерес к работе. Компульсивные влечения, конфликтующие между собой, негативно сказываются на его цельности, его способности решать и выбирать направление. И что еще важнее, псевдорешения невротика[37], хотя и представляют собой попытки интегрироваться, обрести внутреннюю цельность, тоже лишают его независимости, поскольку становятся компульсивным образом жизни.