Невыдуманные истории

коридоре, за заветной шторкой, бродят артисты и разбросан реквизит. Обручи, мячи, тумбы, клетки. Клоуна я узнала по рыжим волосам. Он разговаривал с пуделем. Пудель что-то

отвечал, но я не расслышала. У входа стоял большой железный шар, то есть сфера из

нескольких металлических обручей, в нем сидела маленькая худенькая девушка.

— Зачем она там сидит? — поинтересовалась я у директора.

— Привыкает.

Я решила не уточнять. На манеже репетировали воздушные гимнасты. Мне показалось, совсем мальчишки. Они были в обычных спортивных костюмах и от посетителей спортклуба

отличались только тем, что подбрасывали друг друга в воздух. Манеж был покрыт не ярким

алым ковром, а потертым-потертым красным. А внутри мягкий! Так интересно, каблуки

проваливаются, как в песок.

Мы уселись с директором в первом ряду. Я оглядывалась по сторонам, восхищалась и

задавала глупые вопросы. Он смеялся.

— А когда выйдут львы?

— Через десять минут.

— Они на поводках?

— Гы.

Алексей Житницкий — серьезный мужчина в костюме. Он успевал отвечать мне, командовать осветителями, делать замечания гимнастам и рассказывать оператору, где

лучшее место съемки.

Я узнала, что в Харьковском цирке постоянной труппы нет. Все гастролеры. Узнала, что

жонглер тренируется каждый вечер по два часа, чтобы выйти к зрителю раз в неделю на

десять минут. Узнала, что аттракцион со львами, который мы приехали снимать, уже почти (!) готов, и в сентябре (!) состоится премьера. А начали его готовить два (!) года назад. Я узнала, что двухлетний лев считается подростком. А пять подростков за одну двухчасовую репетицию

съедают четырнадцать килограммов мяса! За десять минут до того, как пришли

дрессировщики Вероника и Алексей Пинко, я их уже уважала. Правда.

Вероника и Алексей уже два года живут в Харьковском цирке. В гримерке. Уже два года они

не выходят по воскресеньям на ярко-алый ковер под звуки оркестра. Уже два года они каждый

вечер приходят сюда, на потертый-потертый. Выкормить месячных львят, вылечить их от

болезней (малышей рано отнимают от львицы, чтобы привыкали к человеку, поэтому почти все

они болеют в младенчестве), придумать номера, разработать сценарий репетиций, создать

эскизы реквизита — это только первый этап. А потом… Каждый день. Два года.

Сейчас уже двухлетних львов приучают к оркестру и к публике. Сначала они репетировали

под магнитофон, точнее, даже под радио. А теперь пару раз в неделю на репетиции приходит

оркестр. Когда первый раз музыканты «тихонько» заиграли, смеется директор, львята залезли

под тумбы и полчаса их не могли достать. Не работал ни кнут, ни пряник.

Вокруг манежа натянули сетку.

— Идут, — сказал Житницкий.

Послышалось рычание. Я встала. На самом деле они не шли, а ехали. Пять клеток, выстроенных, как вагончики в поезде, везли рабочие. Торцевые стенки каждого вагончика

открываются. Первый подвозят встык к воротам манежа и открывают. Когда один хищник

выходит, подвозят встык следующий, открывают и так далее. Это не были львята. Это были

львы. Правда, гривы у них еще не выросли. Но лапы! Зубы! Вполне.

Вероника оказалась хрупкой девушкой. В руках у нее была палка. Это была палка-ложка, как потом выяснилось. На заостренный конец она нанизывала кусочки мяса.

Цезарь, Симба, Семен, Персик и Дукат. Только первые три минуты они кажутся

одинаковыми. Они разные. Абсолютно. Почти полтора часа мы наблюдали за репетицией.

Цезарь — вожак стаи, постоянно рычал. Нет, конечно, прыгал с тумбы на тумбу и ходил по

брусьям, как все, но перед каждым телодвижением непременно высказывал «фе». Симба

постоянно засыпал. Прыгнет и уснет. Проснется, кувыркнется и снова уснет. Семен падал.

Падал с тумбы и с брусьев. Причем падал настолько смешно, что смеялся даже папа Леша.

Главное, упадет и идет жаловаться. Как ребенок. Закидывает лапы на плечи и голову кладет

на шею. Обязательно нужно гладить и приговаривать: «Семен, Сеня, Сенечка, ну что же ты, мальчик, так неосторожно…» Вообще-то, Алексей строгий папа. Именно папа, а не

дрессировщик. Он и прикрикнуть может: «Я кому сказал, сын!». А хвалит так: «Молодец, сыночек, умничка!»

Персик с Дукатом братья. Чуть кто-то из «взрослых» отвернется, они начинают беситься

между собой. Кусаются, кувыркаются. Кстати, идею одного трюка подали именно они. Он

называется «Чехарда». Это когда один лев прыгает через другого. «Их даже не обучали, просто, когда они так играли, их хвалили и угощали лакомством. Они запомнили, и получился номер»,

— рассказывает Алексей.

Я, как и большинство взрослых людей, испытываю жалость к животным в зоопарке или цирке.

Странно, но привычных ощущений это семейство не вызывало. Во-первых, они выглядели

сытыми и ухоженными. Хотя перед репетицией их не кормят, такие правила. Во-вторых, я не

почувствовала никакой агрессии ни с той, ни с другой стороны. Люди шутят, хищники играются.

Все — как на детском утреннике. В конце репетиции — смертельный номер, наверное, так это

будет выглядеть на представлении. Дрессировщик Алексей Пинко кормит льва Семена мясом.

Изо рта. На самом деле после неуклюжих падений Семена-Сени это выглядит не так уж

смертельно.