Невыдуманные истории

Дежавю. Лица другие. Рамки те же.

Из кабинета выбежала девчушка, прикрывая ладошкой мобильник:

— Да, мам, у меня урок, да, хорошо, взяла, конечно, до хоро…

— Выключила телефон и зашла в класс! Взяли моду.

Дежавю в квадрате. Думаю, это завуч. Не вижу, спинным мозгом чую. Ее тон за двадцать

лет не изменился ни на йоту. Не только тон, но и построение предложений. Без подлежащего, без «кто-что». ВЫКЛЮЧИЛА и ЗАШЛА! Без дополнений и обстоятельств. Вот она, тема, всплыла. И «повелительное наклонение» заодно.

Из кабинета №13 доносится продолжение: «Так! Сели на места! Я сказала, СЕЛИ!»

Я поняла, чем пахнет в школе. Превосходством взрослого. Устойчивый запах. Перебивает и

булочки, и котлеты. Унижение. Хамство. Власть. Глупость.

Школа! Вот ты! Здравствуй!

ЗВОНОК. Такой же. Всегда заставляющий вздрогнуть. Громкий, визжащий, переходящий в

истерику.

Вышли «мои». Точнее, шумно вывалились из класса. Смеются. Кидаются тетрадями.

— Димка, дай домашку по матеше списать!

Фух. Дети, слава богу, тоже не изменились. Хотя нет, вон тот симпатичный паренек

поцеловал девочку в коридоре. В щечку, но тем не менее. Девочку! На глазах у всех! Смело.

Демократическая пыль таки просочилась сквозь школьные щели. Джинсы, распущенные

волосы, сережки…

Моя директриса Лариса Георгиевна раз в неделю непременно проплывала по широкому

вестибюлю, контролируя нравственность подрастающих девиц. Как коронованная особа, она с

начесом до потолка и в платье до пола снисходила до челяди, дабы собственноручно собрать

дань. Томно манила пальцем жертву, которая покорно останавливалась, молча снимала с себя и

хоронила в царственной ладони нехитрые украшения. (Потом приходили родители, униженно

выслушивали лекцию о вреде мещанства и получали ценности назад).

Мой первый урок. АЛГЕБРА.

Я любила математику в школе, чесслово. Хотя прикладная часть предмета в моей взрослой

жизни ограничивается элементарной арифметикой (рубль сорок плюс два восемьдесят).

Тихонько села за последнюю парту. На свое место.

На доске тема урока: «Знаходження найбільшого та найменшого значень функції».

Что-то вроде знакомое... или нет?

— Сідайте, будь ласка, діти. Сьогодні нова тема. Теорема Вейерштрасса.

КОГО? Чуть не сказала вслух. Это что, из новой программы? Я не то что не помню, даже

ассоциаций никаких!

— Якщо функція неперервна на проміжку від А до Б включно, то вона набувае найбільшого

та найменшого значень на цьому проміжку.

Сильно захотелось спросить: «Мужчина, вы сейчас с кем разговаривали?»

Мимо меня пролетела записка. Я отвлеклась от Вейерштрасса и заинтересовалась

одноклассниками. Дежавю в кубе. Это они или мы? Вон же, на первой парте, сидит наш Саша

Носков и нервно дергает ногой. Он, конечно, одет по-другому и зовут его теперь Никита, но

это ОН! Мальчик, до слез переживающий каждую оценку, вечно измазанный мелом Саша. Где

он теперь? А за ним сидит Ленка Марченко! Точно, она! И косичка та же. Она собиралась в

«мед» и алгебру вслух презирала, я помню. Поступила. Через полгода вышла замуж за (по-

моему) индуса и уехала. Ирка-отличница на первой парте! Лицом к лицу с учителем. Руку

тянет правильно, как положено, как надо. Теперь она бухгалтер, двое детей, муж пьет...

— ДО ДОШКИ ПІДЕ…

Очнулась. Это словосочетание, наверное, одинаково звучит на всех языках мира. Я

пригнулась рефлекторно вместе со всеми. Повезло. Не вызвали. :) После звонка подошла к учителю.

— Скажите, а как эту теорему можно применить на практике?

Через десять минут переформулировала вопрос:

— Могу я, гуманитарий, как-то использовать эти знания?

— Ну… можете рассчитать оптимальные размеры коробки.

Странно, но я много раз рассчитывала оптимальные размеры коробки и без Вейерштрасса.

Другой, наверняка менее талантливый, но куда более известный математик с удивительной

фамилией Наглаз, до сих пор справлялся с моими потребностями в области коробок.

Заболталась. Чуть не опоздала на УКР. МОВУ.

«Контрольний переказ. Творче завдання» (это шанс реабилитироваться, «творче» я люблю).

Оповідання «Настольна книга українця».

— З-поміж безлічі книг, з якими має справу історія світової літератури, — с придыханием

читала ласковая седая женщина, — поодиноко виділяються ті, що ввібрали в себе науку віків і

мають для народу значення заповітне. До таких належить «Кобзар», книга, яку народ

український поставив на першому місці серед успадкованих з минулого національних духовних

скарбів...

Мне нравилось ее слушать. Хорошо поставленный голос, приятный тембр. Но даже мысль о

том, что сейчас бы по-честному пришлось «переказувати», была глубоко неприятной.

Женщина дочитала текст и написала задание на доске:

1. Написати докладний переказ тексту.

2. Доповнити текст власними враженнями й почуттями, які виникають у вас після читання

творів Кобзаря.

3. В чому актуальність поезії Шевченка сьогодні?

Учитель из «Мертвых поэтов» читал классу о методологии написания стихов. Бубнил

скучные термины, дети конспектировали… И вдруг говорит: «Это чушь! Вырывайте листы из

книги! Поэзию можно только чувствовать! Ее нельзя изучать! Это душа, интуиция, любовь…»

Пока ребята, шурша шпаргалками, «доповнювали текст власними враженнями й