Незабудка [сборник 1987, худож. О. П. Шамро]

Сабина надолго задумалась, а затем с горечью призналась, что недовольна собой еще больше, чем ею недовольна мамуся. Можно было успеть в двадцать один год больше, намного больше!

Недавно Сабину усиленно вербовали в стюардессы. Все в один голос твердили — ей очень пошла бы летная форма. Старый пан из агентства «ЛОТ» божился — сразу увеличатся пассажирские перевозки агентства! А какие ее ждали рейсы! Варшава — Париж, Варшава — Москва, Варшава — Стокгольм, Варшава — Копенгаген! Она было согласилась, но мамуся решительно воспротивилась. Такая боязливая! Как раз в тот день газеты сообщили о воздушной катастрофе над Копенгагеном. Может, потому мамуся такая боязливая, что никогда не летала? А Сабина готова летать каждый день в самую плохую погоду!

Ну, а пока она не стала небесным созданием, живет на земле и работает в планетарии, она обязана засесть за учебники и поступить в техникум, изучить оптические приборы. Сейчас ее обязанность — протирать замшей линзы в телескопах и в подзорных трубах. Они установлены во дворе планетария под открытым небом, возле них всегда много публики.

Что Сабина умеет сейчас? Носить с грацией, будто это бальное платье, белоснежный, до рези в глазах и до хруста накрахмаленный халат, всегда хорошо выглядеть — о, это ей совсем не трудно! — приветливо улыбаться посетителям и вовремя нажимать кнопки на пульте управления.

Когда Сабина работала кельнершей в молочном баре, мамуся посмеивалась: даже в родильном доме не найти такого стерильно-чистого халата. А сейчас Сабина только обманывает себя и других. Такой халат уместен на плечах операционной сестры, акушерки, даже кельнерши, но не сотрудницы планетария, если она так плохо знает астрономию и точные приборы. Это тем более непростительно молодой польке; все-таки Микола Коперник — ее предок!

Сабина смущенно поправила прическу: может быть, внешность помешала ей стать трудолюбивой и любознательной? Кавалеры балуют ее вниманием, она привыкла к успеху, все за ней ухаживают.

Вот и начала задаваться, задирать нос — Сабина забавно подперла указательным пальцем кончик носа. Да, да, мамуся уже давно ее предупредила: человек зазнается ровно настолько, насколько ему не хватает разума…

Молча глядел я на далекие отблески огней в дымном небе, и это зрелище помогло мне сменить тему разговора, который Сабина вела с таким мужеством.

Не мешает ли планетарию близкое соседство завода и коксовни? Да, эти дымные соседи ухудшают видимость. В такие вечера посетители могут подумать, что Сабина поленилась протереть линзы в подзорных трубах, что всему виной пыльные стекла, а не воздух. Ходят слухи, для научной работы будет построена обсерватория в городке Вельске. Конечно, если бы Сабина была серьезным человеком — она стала бы работать в той, будущей обсерватории.

Сабина сразу помрачнела. Очевидно, решение остаться было связано с какими-то неприятностями. Но она на эту тему не распространялась, я ни о чем не расспрашивал, тем более что она с тревогой стала поглядывать на часики — нужно на несколько минут заглянуть в планетарий, а затем она может уехать домой.

Я проводил Сабину до знакомого крылечка, а когда пришла пора прощаться, вдруг испугался, что сейчас Сабина распрощается со мной навсегда. Ну познакомились, ну погуляли, ну ответила на вопросы о матери, ну проводил домой, и больше нечего ей досаждать.

И для того чтобы был повод увидеть Сабину еще раз, я, расставаясь, попросил ее принести завтра фотографию матери. Теперь, когда у меня перед глазами была Сабина, я не мог потерять Тересу и не боялся фотографии, как вчера, — пусть Тереса будет даже не похожа на себя, на прежнюю. Вот она, Тереса, — стоит рядом, полная живого тепла!

Сабина кивнула в знак согласия. Завтра принесет фотографии, вечером я смогу найти ее там же, в планетарии.

13

Между сеансами был двухчасовой перерыв, и мы сидели с Сабиной на траве, под соснами. В хвое все время шнырили белки. И я подумал про себя: хорошо, когда в парке можно посидеть на траве. В самом деле, зачем же тогда в парке отдыха вырастили траву, если не для того, чтобы на этой самой траве отдыхать?!

Сабина протянула конверт с фотографиями. Я долго вглядывался: ни седая прядь, ни морщинки у глаз не состарили Тересу.

— Вы так прекрасно сохранились.

— Великий комплимент для паненки, — улыбнулась Сабина; она не показывала вида, что заметила мою оговорку.

— Все время хочется спросить: а помните, Тереса, как вы пришивали пуговицы к моей черной шинели? Помните пароль, с которым вы послали меня к машинисту насоса Стасю?

— А это кто такой?

Сабина только недоуменно пожимала плечами и с любопытством ждала новых вопросов, на которые не могла ответить.