Незабудка [сборник 1987, худож. О. П. Шамро]

Советник А. И. Родимцев пытался приохотить к пулеметам «максим» даже самых упрямых анархиствующих лентяев. Посмотрев фильм «Мы из Кронштадта», они картинно наматывали на себя крест-накрест пулеметные ленты, но при этом хныкали, что «максим» слишком тяжел.

Когда Дуррути порекомендовали военного советника, он отказался. Но затем согласился: услышал отличные отзывы о Ксанти, о его военном таланте, недюжинной храбрости в разведке, его походах в тыл мятежников и о том, как он разгуливал там в крестьянском платье.

Дуррути поставил при этом условие, что Ксанти будет единственным коммунистом во всей бригаде, сражающейся под красно-черным знаменем. Берзин попросил срочно присвоить майору Ксанти звание подполковника, это должно импонировать Дуррути. А то еще какой-нибудь анархист усмотрит падение престижа командира: знаменитый Буэнавентура Дуррути советуется с майором!

Ксанти переехал из подвала, где теперь обосновался штаб обороны Мадрида, на командный пункт Дуррути. В эти дни шли ожесточенные бои в парке Каса дель Кампо и в Университетском городке.

Дуррути и подполковник быстро нашли общий язык. Спали под одной крышей, обедали вместе и, случалось, шли рядом в атаку.

Дуррути проникался все большим доверием к советнику — смуглолицему черноглазому статному человеку тридцати двух лет.

Дуррути был откровенен с Ксанти, который платил командиру той же монетой.

Иногда Дуррути и его советник жарко спорили. Дуррути любил подчеркивать неприязнь к централизованному руководству и уверял, что все генералы на свете враждебно относятся к своим народам.

Еще более острые споры вызвала путаная программа анархистов.

Да, неохотно, скрепя сердце, соглашался Ксанти, советские люди признают их заслуги в русском революционном движении.

И справедливо, что в бригаде Дуррути есть батальоны, носящие имя Кропоткина и Бакунина, что испанские анархисты чтут их имена.

Но назвать батальон именем Махно? С этим Ксанти никак не мог примириться.

Еще больше негодовал военный советник Петрович (Мерецков).

— Ведь Махно — бандит, — громогласно возмущался Петрович. — Когда я служил в конной армии Буденного, мне пришлось сражаться с махновцами. Эти разбойники грабили трудящихся и вредили народной власти. Не случайно в твоих колоннах, Дуррути, столько всяких недостойных людей. Разве можно допускать к революции нечистоплотных? Я уверен, что в колонны затесались и фашисты. Если их не изгнать, они подведут в первом же бою и принесут несчастье.

Через несколько дней Ксанти попросил у Дуррути разрешение отлучаться в свободные часы из штаба.

— Куда? — спросил Дуррути ревниво.

— Вы, анархисты, очень плохо стреляете из пулемета «максим». — Ксанти не собирался церемониться. — Хочу обучить их и сколотить пулеметные взводы.

— Обучи и меня…

Танки капитана Грейзе взаимодействовали с колонной Дуррути, капитан часто бывал у него на командном пункте. Грейзе всегда успевал поговорить с Ксанти, товарищем Альфреда Тылтыня по работе.

Дуррути занял пустующий особняк на окраине города, там с шиком расположился штаб его бригады.

«Особняк на тихой улице, обсаженный большими развесистыми деревьями, — вспоминал Роман Кармен в очерке „Дыхание Мадрида“. — По мраморной лестнице поднимаемся с Хаджи в бельэтаж… Массивная дверь из черного дуба охраняется четырьмя здоровенными парнями. У каждого по два маузера. Нас проводят в кабинет, где Дуррути диктует что-то машинистке. Он порывисто встает и, кинувшись навстречу Хаджи, долго жмет ему руку, словно боясь ее выпустить. Он очень нервен. В его черных глазах, всегда светящихся, сейчас — еле уловимая грусть и растерянность. Всего лишь несколько дней назад Хаджи прикомандирован к бригаде в качестве советника, а Дуррути уже не может прожить без него и часа. Он полюбил Хаджи за отчаянную храбрость, за железную волю и жесткую прямоту».

Хаджи взял его за руку, усадил на большой диван, обитый голубым атласом. Он покорно сел и опустил глаза.

— Это верно, Дуррути, что ты отводишь бригаду в тыл? — спросил Хаджи. — Ты знаешь, что резервов нет. Ты оголишь самый ответственный участок фронта.

— Да, я отвожу бригаду! — почти закричал Дуррути. — Люди устали! Устали от бомбежек и артиллерии! Люди не выдерживают!..