Незабываемые дни

Но кто-то, видимо, шепнул Чмарутьке, что с голосованием он высказался не совсем правильно,— поскольку человек он беспартийный, то и голосовать не имеет права. Это так возмутило Чмарутьку, что он сразу же опять попросил слова.

— Тут один товарищ неофициально упрекнул меня моим беспартийным положением. Видно, он думает, что я не знаю правила голосования. Если я сказал об этом, так имел в виду, что буду в мыслях голосовать за товарища Заслонова. А такого правила, насколько я знаю, нет, чтобы запретить мне это. Вот вам первое. К тому же сегодня я беспартийный, а может, завтра или послезавтра тоже буду партийным человеком. Это второе. Я кончил.

Чмарутька сел и обвел взглядом всех, будто хотел проверить впечатление от своих слов. На всех лицах светилось явное сочувствие его высказыванию.

Выступило еще несколько партизан, среди них и Мирон.

— Мнение мое о Константине Сергеевиче высказано в рекомендации, которую здесь уже читали. Мне остается только выразить свою искреннюю радость, что такой прославленный командир, как товарищ Заслонов, будет еще больше, так сказать, непосредственно связан с боевой партией коммунистов. Понимайте это не как излишнюю похвалу известному нам человеку. Хорошего человека не перехвалишь. Одно мне хочется сказать самому товарищу Заслонову: больше нагружать своих командиров. Этим я не хочу сказать, что они не загружены. Но дело в том, что товарищ Заслонов временами берет на себя слишком много обязанностей, любит сам выполнять то, что должны делать его подчиненные командиры. А причина этого, возможно, в излишней горячности человека. Говоря так, я обращаю внимание всего коллектива, чтобы товарищи тоже имели совесть и освобождали командира от разных второстепенных дел. Конечно, командир должен входить во все мелочи, но это не значит, что он должен работать за всех. Вот об этом я хочу вам сказать. А во всем остальном я согласен с Савкой Лявоновичем: был Константин Сергеевич примерным беспартийным большевиком, теперь он будет таким же примерным партийцем. Народ он знает и любит, ну и народ держит его в своем сердце, как самого преданного и любимого сына.

Проголосовали единодушно.

Заслонова поздравляли, жали ему руку. Он благодарил, обменивался дружескими взглядами с людьми, был глубоко взволнован, растроган. За эти короткие минуты он будто по-новому взглянул на всю прожитую жизнь, и многое из того, что он сделал за последние)годы, предстало перед ним совсем в новом свете. Он и прежде любил и уважал партию и понимал, что партия — это великая сила, которая смогла вывести народ из глубочайшей бездны извечного людского горя на такую дорогу, где человеческое счастье становится для всех живой реальностью.

Его сердечно поздравлял Хорошев, сидевший рядом с ним, и тут же тихо шептал ему:

— Знаете, Константин Сергеевич, как я волнуюсь. Признаться, больше, чем тогда, когда мы взорвали с вами артиллерийский склад.

— Что ж, Николай, это хорошо, если волнуешься. Скажу тебе, мне очень не нравятся люди, которых ничто и никогда не волнует. Это не значит, что все они мертвецы, но все же настоящего горения, настоящего человеческого огня в их душах нет. В лучшем случае они исполнители: аккуратные, неаккуратные, дисциплинированные, недисциплинированные… Но не ищи в них боли за общее дело, не ищи того, что когда-то называли искрой божьей. Так что волнуйся, Николай, очень волнуйся, причина есть, и очень серьезная,

Хорошеву, как более молодому, задавали больше вопросов. Высказывались о нем товарищи сочувственно, как о хорошем командире, обучившем многих новичков своему опасному делу.

Выступил и Детка. Куда девалась его прежняя развязность и рисовка. Он сказал просто и коротко:

— Товарищ, Хорошев многому научил меня, хотя он почти мой ровесник. Не только в подрывном деле. Он настоящий советский человек. Не теряется, когда приходят тяжелые минуты. Не забывает об осторожности, когда выпадают исключительные удачи. Не задирает носа перед партизанами. Он хороший товарищ. Я рад, что он подал заявление в партию, потому что он будет настоящим коммунистом.

С собрания Заслонов пошел вместе с батькой Мироном к себе на квартиру. Было много общих дел' в обоих отрядах. Следовало решить и ряд организационных вопросов. Отряды выросли настолько, что можно было уже выделить из них несколько новых отрядов. За время боев выросли и люди, выявились способные организаторы, командиры. Пришла директива из Центрального штаба партизанского движения превратить крупнейшие партизанские отряды в бригады.

До поздней ночи сидели Мирон и Заслонов со своими ближайшими помощниками, обсуждали, кого можно выдвинуть командирами, комиссарами и начальниками штабов отрядов. Заслонов советовался с батькой Мироном о дислокации своей будущей бригады в новой зоне боевой работы. По-прежнему для Заслонова планировалась работа на железных дорогах, где его отряд приобрел уже ценный опыт и выработал свои определенные методы, так сказать тактику и стратегию.

Мирон остался ночевать у Заслонова.