Незабываемые дни

Полицай растерялся. Если бы кто-нибудь другой Этак разговаривал с ним, он знал бы, что делать. А с этой все же как-то неловко.

И учительницей назначена, и с виду такая красивая девушка…

Не успел полицай принять окончательное решение, как в дело вмешался немецкий патруль. Девушку повели в комендатуру штаба. Документы оказались в порядке.

— Можете идти, фрейлейн, к старосте, прошу извинения за задержку. Но не завидую вам, какое сейчас учение…

Староста, пожилой уже человек, повертел в руках ее назначение, недовольно хмыкнул:

— В своем ли они уме, куда вас посылают?

— А что?

— А вот что… Какая теперь наука, прости господи, В школе воинский штаб…

— Что же, школу можно разместить где-нибудь в хате.

— В хате…— передразнил девушку староста.— Каждая хата битком набита солдатами. Где вы, наконец, сами будете жить, хотел бы я вас спросить?

— Там, где дадите мне квартиру, староста,— спокойно ответила девушка.

Староста задумался, потом безнадежно махнул рукой:

— Что с вами поделаешь? Не ночевать же вам на улице. Располагайтесь пока что вон в той боковушке, а там посмотрим.

5

Несколько дней молодая учительница безуспешно пыталась добиться приема у полковника, командира дивизии. Она побывала у кое-кого из командиров, непосредственно подчиненных полковнику. Над ней или посмеивались, или просто выпроваживали за дверь, угрожали арестом. Один обер-майор сказал ей:

— Ваши подопечные пусть скажут нам спасибо за то, что еще живут на свете. Какая им нужна грамота?, А вам, барышня, советую оставить бесполезные хлопоты…

— Это мой долг…— резко перебила майора девушка, выведенная из равновесия поучениями пруссака.

— А я возьму и прикажу вас вместе с вашим долгом выбросить за пределы района.

Но девушка не сдавалась. Она ссылалась на выступления гауляйтера Кубе, не раз говорившего о подлинном расцвете духовной культуры, которую принесла армия освободителей на белорусскую землю.

Офицер глянул на девушку, презрительно улыбнулся, процедил сквозь зубы:

— Больше нам не о чем говорить. Можете идти, фрейлейн.

И все же она добилась встречи. Сначала точно выяснила, когда является в штаб командир дивизии, И вот однажды утром снова подошла к школе, как раз в ту минуту, когда к штабу в сопровождении своего адъютанта приближался полковник. Часовой, стоявший у крыльца школы, громко приказал, чтобы она повернула обратно, так как здесь нельзя ходить штатским.

Девушка остановилась.

— Что такое? — спросил часового полковник. —. Девушка, господин полковник. Не пускаю.

— А-а-а, вот в чем дело…— и он глянул на учительницу.

— Я к вам, господин полковник.

— Пропуск есть у вас?

— Нету.

— А разве вам неизвестно, что вход без пропуска в штаб строго воспрещается? Вы рискуете быть убитой часовым.

— Что же мне делать, если ваш помощник приказал не выдавать мне пропуск.

— Кто вы?

— Местная учительница.

— А-а-а… понимаю. Слышал, слышал о вас…

Он тут же приказал адъютанту оформить пропуск и исчез за дверью штаба.

И вот спустя минут двадцать ее пригласили к полковнику.

Он сидел за столом и перебирал бумаги. Полковника нельзя назвать пожилым человеком, хотя его виски и несколько прядей густой шевелюры были осыпаны серебряной пылью, которая только подчеркивала смуглость лица.

— Извините, что немного задержал вас. Я слушаю вас теперь,— сказал он, оторвавшись от бумаг.— Должен вас, однако, предупредить: если вы думаете говорить об освобождении школьного здания, то это будет ненужной тратой драгоценного времени. Дело это, должен вам сказать, совершенно безнадежное. Вы хотели говорить еще о чем-нибудь?

Девушка волновалась. Она часто бросала взгляд на приоткрытую дверь. В соседней комнате сидел майор, разговаривал с какими-то офицерами.

Полковник встал, давая понять, что аудиенция окончена. Но она не выражала никакого желания уходить.

— Я хочу разговаривать с вами только с глазу на глаз.

— Не совсем понимаю вас…— смутился немного полковник и присел на свой стул.—Что вы хотите сказать?

— Мне нужно поговорить с вами с глазу на глаз, чтобы никто посторонний не услыхал ни одного слова.

— Мы ведь с вами одни здесь, никого постороннего нет…

Девушка молча показала на закрытую дверь.

— Их не бойтесь, обер-майор мой помощник по службе.

— Вот потому, что он ваш помощник, я и не хочу говорить при нем. И вообще, я хочу сказать вам, что ни один из ваших немцев не должен знать о нашем разговоре.

— А кто же я, по-вашему?

— Вы хорошо знаете, кто вы. А если забыли, я напомню: вы чех, родом из Кловиц под Пильзеном, из семьи рабочего.

— Постойте, постойте, откуда это вам известно? Не ожидая ответа, он вышел в соседнюю комнату и, видно, отдал какой-то приказ своему помощнику. Через минуту девушка увидела, как обер-майор медленно проплыл под окнами комнаты и дальше — по улице.

— Так откуда вы знаете обо мне? — спросил еще раз полковник, возвратясь в комнату.

— Мы впервые узнали о вас от Честка. Передаю вам привет от него.

— О каком Честке вы говорите?

— Имею в виду лучшего вашего друга, которого гитлеровцы два года назад выбросили с завода, а затем мобилизовали в армию, откуда он и попал к нам…