Незаконнорожденная

– Миссис Уикс, я никогда не получала того, чего желала, – проговорила Джозефина и снова повернулась к окну, расправив плечи и выпрямив спину. Она стояла у сияющего солнечным светом окна в черном траурном платье, и ее застывший силуэт казался похожим на вырезанную из бумаги фигурку, внутри которой ничего нет.

– Прощайте, миссис Аллейн, – пробормотала Рейчел и сделала реверанс, которого никто не увидел.

Когда она вышла на улицу, Джонатан подал ей руку и помог забраться в карету. Он нахмурился, увидев ставшее серьезным лицо своей невесты, но не стал расспрашивать о разговоре с матерью. Пташка сидела на самом краю кожаной подушки со смущенным выражением на лице, словно говорящим, что не ее это дело разъезжать в роскошных каретах. Когда же на лестнице, ведущей в кухню, появилась Сол Брэдбери, девушка чертыхнулась, соскочила на землю, бросилась навстречу кухарке и крепко ее обняла, после чего снова вернулась на свое место. Когда карета тронулась, Пташка высунула голову из окна и бросила последний взгляд на дом, в котором прожила столько лет. Джонатан оглядываться не стал, и Рейчел последовала его примеру. Вместо этого он крепко, почти до боли, сжал ее руку и подался всем телом вперед. Рейчел чувствовала, как пристальный взгляд Джозефины провожает их, будто холодная скорбная тень, оставшаяся у них за спиной.

– Давайте заедем в Батгемптон, – предложила Пташка, когда Лэнсдаунский Полумесяц скрылся из вида. – Надо навестить Бриджит.

Карета остановилась на обочине дороги на Батистон. Джонатан и Рейчел вышли на мост рядом с мельницей и, облокотившись на парапет, стали смотреть на реку, спокойно текущую в сторону Бата. На воде плясали солнечные зайчики, а небо было таким ярким, что разглядеть вдали город было невозможно. Внизу, на берегу, виднелось дерево влюбленных. С ним ничего не случилось, оно разрослось, хоть и стало более узловатым. Старая ива полоскала плети своих ветвей в водных струях, холод которых, казалось, ей совсем не вредил. Рейчел представляла себе это дерево более изящным, стоящим не так близко от дороги, подальше от людских глаз. Может быть, где-нибудь в укромной долине. Рейчел взяла Джонатана под руку и стала ждать, когда он заговорит.

– Я вырезал на нем инициалы. Теперь об этом жалею, – сказал он, заслоняя рукой глаза от солнца. – Это было словно вчера.

– Инициалы?

– Первые буквы наших с Элис имен. Д и Э

. Тогда нам было лет по десять. Работа, нужно сказать, оказалась не из легких. У меня на нее ушло несколько часов. А найдя в дупле записку после того, как Элис исчезла, я… достал нож и уничтожил эти буквы.

– Наверно, это была записка Ричарда Уикса, – тихо проговорила Рейчел.

Джонатан посмотрел на нее вопросительно.

– Вы не расстроитесь, если я вам ее покажу?

– Так она у вас? Я думала, она потерялась?

– Так и было. Я ее нашел, когда собирал вещи. Она провалилась сквозь щель в одном из ящиков письменного стола и лежала под ним все время.

С этими словами он вручил Рейчел небольшой листок бумаги, сложенный вчетверо и пожелтевший от времени. Она сразу же узнала руку мужа и вспомнила о полных любви и обещаний письмах, которые Ричард присылал, когда за ней ухаживал. Тот же неряшливый почерк и корявые буквы, кропотливо выписанные каждая в отдельности. Когда она упаковывала вещи, то без всякого сожаления сожгла целую пачку его посланий.

– Это написал он? – спросил Джонатан.

– Да, – кивнула Рейчел. – Кто же еще.

Он взял у нее записку и нахмурился. Рука Джонатана дрогнула, и листок едва заметно качнулся в его пальцах.

– Всего один день, – тихо прошептал он. – Она пошла, чтобы с ним навсегда проститься, накануне того дня, когда я вернулся. Мы с ней разминулись всего на один день.

Джонатан снова прочитал записку и разжал пальцы, позволив ветерку ее подхватить. Листок тут же пропал из вида, растворившись в сиянии солнечных лучей. Потом они увидели его плывущим по реке – желтоватое пятнышко, увлекаемое течением. Ветер шумел в голых ветвях деревьев, растущих рядом с мостом. Река тихо плескалась под ними. Ворота желоба, подающего воду к мельнице, были закрыты, в нем было сухо, и колесо не вращалось.

– У тебя грустные глаза, моя любимая. Расскажи, о чем задумалась, – попросил Джонатан. – Тебе жаль уезжать из Бата?

– Нет. С чего мне об этом жалеть? – улыбнулась Рейчел. – Просто мне снова и снова приходит в голову, что Бог распорядился очень странно, дав одно лицо и мне, и Аби, и Элис.

– Но у вас лица не совсем одинаковые. Твое, конечно, похоже на лицо Элис, но не как две капли воды. Взглянув на тебя впервые, я действительно увидел ее, но тогда я был не в себе и к тому же не совсем трезв. Я видел то, что хотел видеть. Теперь же при взгляде на тебя я замечаю только мою Рейчел. – Он протянул руку и коснулся ее щеки. – Женщину, которую я обожаю, и она очень сильно отличается от девушки, которую я любил когда-то. А еще тут, по-моему, сыграло роль Провидение.

– Провидение?