Незримый фронт. Сага о разведчиках

“Павло” был представителем ОУН в Финляндии и агентом советской разведки, человеком-легендой. Он очень много сделал в нашей разведке, сыграл большую роль в установлении “Андреем” связей с филиалом ОУН в Париже, Берлине и Вене. “Андрей” имел задание Центра внедриться в руководство ОУН в качестве эмигранта из “Совдепии”. Ему следовало выявить антисоветские планы ОУН, ее связи с иностранными разведками, агентуру и диверсантов на Украине. И главное, расколоть Провод — верховную власть этой организации. Встречались с “Андреем” мы обычно в лесу под Хельсинки, забирали его в машину, я его кормила всякой домашней вкуснятиной. Он был всегда голодный: немудрено, жил на скудное оуновское пособие».

Задание Центра «Андрей» выполнил блистательно. После их встречи с Коновальцем в Роттердаме 23 мая 1938 года того буквально разорвало на куски. «Андреем» был не кто иной, как Павел Анатольевич Судоплатов. Бомбу, изготовленную Александром Тимашковым и замаскированную под коробку конфет, ему передала… «Ирина».

В начале мая 1941 года Зое Ивановне было поручено проанализировать информацию всей зарубежной резидентуры, касающуюся военных планов гитлеровского командования, и подготовить докладную записку. Для этого отбиралась информация из наиболее достоверных источников, проверялась надежность каждого агента, дававшего её. Одним из таких источников был «Старшина» — обер-лейтенант Харро Шульце-Бойзен (дело № 34122 в архиве СВР), внучатый племянник гросс-адмирала Тирпица, служивший по личной рекомендации Геринга в штабе люфтваффе и вхожий в партийные круги НСДАП.

«17 июня 1941 года я по последним сообщениям агентов “Старшины” и “Корсиканца” с волнением завершила этот документ, — пишет Зоя Ивановна. — Заключительным аккордом в нем прозвучало: “Все военные мероприятия Германии по подготовке вооруженного выступления против СССР полностью закончены, и удар можно ожидать в любое время”. Подчеркиваю, это было 17 июня 1941 года. Обзор агентурных данных с приведенным выше выводом начальник внешней разведки Павел Михайлович Фитин повез лично “Хозяину” — Иосифу Виссарионовичу Сталину».

«Во главе разведки стоял Павел Михайлович Фитин, стройный, спокойный, импозантный блондин. Он отличался немногословием и сдержанностью», — пишет Герой России Александр Семёнович Феклисов, в те годы сотрудник нью-йоркской резидентуры.

«В лице Фитина советская внешняя разведка нашла нужного, способного, порядочного и до конца преданного своему долгу чекиста, — отмечает в своей книге “Среди богов” сотрудник “группы Яши”, Герой России Юрий Колесников. — Наркомвнутдел Берия относился к нему с некоторой долей симпатии и с пониманием. Был в нём уверен».

И самое главное даже не в том, что Павел Михайлович никогда не говорил ни о ком плохо, не унижал достоинства даже заслуживающих порицания сотрудников. Он умел предвидеть обстоятельства и твердо придерживаться занятой позиции. «Зная о настороженном отношении Сталина к поступающей из-за рубежа агентурной информации, — пишет Колесников, — Фитин тем не менее продолжал без промедления докладывать о ней руководству страны. Предсказать реакцию генсека на поступившее из Берлина сообщение не мог ни Фитин, ни Меркулов, ни даже Берия… Здесь на карту ставилась жизнь».

«17 июня 1941 года <…> мы вместе с наркомом (Всеволодом Николаевичем Меркуловым. — А. В.) в час дня прибыли в приемную Сталина в Кремле, — пишет Фитин в своей недавно рассекреченной записке к 50-летию органов госбезопасности. — После доклада помощника о нашем приходе нас пригласили в кабинет. Сталин поздоровался кивком головы, но сесть не предложил, да и сам за все время разговора не садился. Он прохаживался по кабинету, останавливаясь, чтобы задать вопрос или сосредоточиться на интересовавших его моментах доклада или ответа на его вопрос.

Подойдя к большому столу, который находился слева от входа и на котором стопками лежали многочисленные сообщения и докладные записки, а на одной из них сверху был наш документ, Сталин, не поднимая головы, сказал:

— Прочитал ваше донесение. Выходит, Германия собирается напасть на Советский Союз?

Мы молчим. Ведь всего три дня назад — 14 июня — газеты опубликовали заявление ТАСС, в котором говорилось, что Германия так же неуклонно соблюдает условия советско-германского пакта о ненападении, как и Советский Союз. Сталин продолжал расхаживать по кабинету, изредка попыхивал трубкой. Наконец, остановившись перед нами, он спросил:

— Что за человек, сообщивший эти сведения?

Мы были готовы к ответу на этот вопрос, и я дал подробную характеристику нашему источнику (т. е. “Старшине”. — А. В.). В частности, сказал, что он немец, близок нам идеологически, вместе с другими патриотами готов всячески содействовать борьбе с фашизмом. Работает в министерстве воздушного флота и очень осведомлен.

После окончания моего доклада вновь наступила длительная пауза. Сталин, подойдя к своему рабочему столу и повернувшись к нам, произнес:

— Дезинформация! Можете быть свободны».