Незримый фронт. Сага о разведчиках

Владимир Александрович Молодцов, уроженец села Сасово Тамбовской (ныне Рязанской) области, с июля 1940 года был заместителем, а с 1 марта 1941 года — начальником 2-го отделения 7-го отдела 1-го Управления (внешняя разведка) НКВД СССР. Он прибыл в Одессу 20 июля 1941 года из Москвы для организации партизанских баз, а также для руководства разведывательно-диверсионной работой из Одесских катакомб (операция «Форт») под псевдонимом Павел Бадаев (оперативное имя «Кир»).

13 августа Одесса была полностью блокирована с суши. 16 октября после того, как советские войска были эвакуированы в Крым, в город вошли румынские части. И уже через неделю, 22 октября, с помощью радиофугаса была взорвана румынская комендатура во время проводившегося там совещания, в результате чего было уничтожено два генерала — в том числе комендант одесского гарнизона Ион Глогожану и 147 офицеров. 17 ноября был взорван спецпоезд, в котором в Одессу ехала новая администрация, в результате чего были уничтожены свыше 250 офицеров и чиновников.

Партизаны разрушали линии связи, железнодорожные рельсы, минировали дороги, совершали диверсии в порту, взорвали дамбу Хаджибейского лимана. Авиация Красной Армии не раз наносила бомбовые удары по целям, координаты которых в Центр передала группа Молодцова.

9 февраля 1942 года в результате предательства Антона Федоровича (псевдоним «Бойко») на явочной квартире в городе были схвачены Владимир Молодцов, руководитель «летучего отряда» Яков Гордиенко и связные Тамара Межигурская и Тамара Шестакова. В тюрьме сигуранцы их подвергли изощренным пыткам, включая электрический стул — но тщетно. И лишь 29 мая 1942 года, когда им зачитали смертный приговор и предложили подать просьбу о помиловании, Молодцов заговорил: «Мы на своей земле помилования у врагов не просим!»

12 июля 1942 года Владимир Александрович Молодцов был расстрелян. Место его захоронения неизвестно. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 5 ноября 1944 года капитану государственной безопасности Молодцову Владимиру Александровичу посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза.

Николай Иванович Кузнецов действовал с 1942 года в столице рейхскомиссариата Украина — городе Ровно. Безусловно, это был гений тайной войны, причем во всех ее ипостасях. До войны он прекрасно зарекомендовал себя в контрразведке. Но главное, что это был настоящий советский патриот. Отправляясь на задание, он писал своему брату Виктору 27 июня 1942 года: «Разве может остановить меня, русского человека, большевика и сталинца, страх перед смертью? Нет, никогда наша земля не будет под рабской кабалой фашистов. Не перевелись на Руси патриоты. На смерть пойдём, но уничтожим дракона. Храни это письмо на память, если я погибну, и помни, что мстить — это наш лозунг. За пролитые моря крови невинных детей и стариков — месть фашистским людоедам. Беспощадная месть! Чтоб в веках их потомки наказывали своим внукам не совать своей подлой морды в Россию. Здесь их ждёт только смерть. Будь всегда верен Сталину и его партии. Только он обеспечит могущество и процветание нашей Родины. Только он и наша сталинская партия и никто больше. Эта истина абсолютно доказана».

Кузнецов, он же «Колонист», обладал уникальными лингвистическими способностями и талантом перевоплощения. Вот как описывает свою первую встречу с ним в 1938 году заместитель начальника советской контрразведки (1941–1951) генерал-лейтенант Николай Фёдорович Райхман, тогда начальник 1-го отделения 4-го отдела ГУГБ НКВД СССР: «Прошло несколько дней, и в моей квартире раздалась телефонная трель: звонил “Колонист”. В это время у меня в гостях был старый товарищ, только что вернувшийся из Германии, где работал с нелегальных позиций. Я выразительно посмотрел на него, а в трубку сказал: “Сейчас с вами будут говорить по-немецки…” Мой друг побеседовал несколько минут и, прикрыв микрофон ладонью, сказал удивленно: “Говорит как исконный берлинец!” Позднее я узнал, что Кузнецов свободно владел пятью или шестью диалектами немецкого языка, кроме того, умел говорить, в случае надобности, по-русски с немецким акцентом. Я назначил Кузнецову свидание назавтра, и он пришел ко мне домой. Когда он только ступил на порог, я прямо-таки ахнул: настоящий ариец! Росту выше среднего, стройный, худощавый, но крепкий, блондин, нос прямой, глаза серо-голубые. Настоящий немец, но без этаких примет аристократического вырождения. И прекрасная выправка, словно у кадрового военного, и это — уральский лесовик!»