Ни богов, ни королей (СИ)

— Куда же вы? — спросил один из них. — Неужели вы желаете покинуть благословенное место?

— Мы лишь наслаждаемся красотой ночного леса. — совершенно миролюбиво ответил Таринор.

— Лес тем прекраснее, чем ближе к его Сердцу. — промолвил другой чуть более настороженно. — Как и сны, что дарует Иллания своим возлюбленным детям. Вернитесь, вам следует набираться сил. И кто знает, быть может завтра Лес впустит вас в своё Сердце.

— Но мы уже выспались днём, лучше ещё погуляем… — попытался возразить наёмник.

— Вернитесь в лагерь. — в голосе эльфа появилась твёрдость, но он всё ещё звучал благожелательно. — Не гневите богов леса.

Вдруг вперёд вышел Тогмур. Смерив эльфов испепеляющим взглядом, он набрал в грудь воздуха и заговорил.

— Слушайте меня, травожоры плюгавые. Если ваши боги хотят заставить нас обрядиться в оборванные балахоны и лыбиться, то они могут отправляться псу под хвост! Не для того я тащился через этот провонявший гнилью лес, чтобы хлебать ваше тухлое пойло и пресмыкаться перед остроухой мразью, вроде вас! И если я ещё хоть раз ступлю на эту землю, то, клянусь, выжгу здесь всё дотла, а из ваших шкур сделаю сапоги. Наполню этот колодец до краёв отличной брагой и закачу такую пирушку, что ваши боги желчью захлебнутся от зависти! Не будь я Тогмуром Рьяным, сыном Стейна Кривостопа!

Эльфы выслушали эту тираду с каменными лицами. А после один из них достал из-за пазухи рожок. Раздался звук, но не чистый и высокий, как раньше, а низкий и угрожающий. Тот же час за спинами эльфов собралась толпа оборванцев, вылезших из своих палаток. Вид у них был злобный, от былой благожелательности не осталось и следа. Остроухий указал пальцем вперёд, и толпа с рычанием устремилась на Тогмура. Едва тот успел выставить перед собой оружие, как первый противник оказался перед ним. Оскаленный человек прыгнул на северянина — и тут же свалился на траву, получив топором в брюхо. Но вокруг тут же появились другие. Рыча и шипя, они уже были готовы повалить рыжего на землю и растерзать. Таринор поспешил на помощь, но в тот самый момент, когда оборванцы ринулись вперёд, его опередило нечто огромное, отшвырнувшее их в сторону, будто соломинки. Это был Иггмур.

— Не трогайте братца! — взревел здоровяк. Он выглядел разъярённым медведем, готовым сломать хребет любому, кто осмелится подойти на расстояние удара.

Но оборванцы осмелились, хоть и с куда меньшей охотой. Стоило им зайти за последний фонарь с краю лагеря, как их ноги подкашивались, но они, словно одержимые, продолжали двигаться вперёд, злобно рыча на беглецов. Тогмур орудовал топором, радостно рыча. Он явно соскучился по битве. Тем, кому не доставалось северной стали, он ломал носы кулаком. Нападавшие уже даже не выглядели людьми. Оскаленные лица больше напоминали звериные морды, готовые разорвать противника зубами. Таринор рубил мечом тех, кто пытался обойти братьев и зайти им за спину. На мгновение он пожалел, что столь славный клинок приходится использовать, чтобы отбиваться от толп безоружных, хоть и обезумевших людей. Но потом, когда меч с хрустом перерубил палку, которой был вооружён один из нападавших, эти мысли исчезли. Основной удар на себя принимал Иггмур. Таринор впервые увидел миролюбивого гиганта в такой ярости, и зрелище это действительно впечатляло. Огромные, больше головы, кулаки крушили эти самые головы, разбрасывая противников в стороны. Тех же безумцев, кому удавалось добраться до его брата, Иггмур хватал и буквально переламывал об колено. Одного из них северянин схватил за ногу и принялся орудовать, как дубиной, а потом швырнул его прямо в эльфов, не попав, но заставив их отпрыгнуть в сторону.

Вокруг братьев и под ногами было множество сражёных противников, но оборванцы и не думали заканчиваться. Сколько же их было там? В лагере Таринор насчитал не менее сотни палаток. И в каждой было несколько болванов-водохлёбов. Теперь они начинали окружать и уже не стеснялись пускать в ход зубы. Эльфы стояли на том же месте, беспристрастно взирая на происходящее. И они, и наёмник понимали, что рано или поздно силы покинут сражающихся и их просто завалят мясом. Или же произойдёт то, что он уже видел в Моирвене. При мысли об этом, по телу наёмника пробежала дрожь.

— Тогмур, Иггмур, уходим! — крикнул Таринор, пронзив очередного противника. — Их слишком много!

— Согласен! — отозвался рыжий. — Я ж два дня не жрал ничего, тяжеловато с голодухи-то! Иггмур, братишка, прикрой нас!

Таринор зарубил ещё двоих, пытавшихся отрезать им путь. Тогмур отступал спиной назад, отбиваясь от вооружённых палками оборванцев.

— Сейчас! — воскликнул наёмник. — Бежим!

— Пошли, Иггмур! — раздался голос Тогмура.

Вспомнив, куда указывал Нолдир, наёмник припустил прочь, стараясь не споткнуться о корень или камень. Сердце бешено колотилось, а во рту появился привкус крови. Через некоторое время он решил обернуться и увидел лишь несущегося Иггмура с братом под мышкой.

— Стой! Таринор! — донеслось сзади.