Ни слова о любви

Неторопливо, но неминуемо они приближались к заветному акту. Сабина даже удивилась, что у нее все это получается с такой легкостью: в последние годы ее интимная жизнь уж точно лишена была фейерверков, и теперь она как будто во второй раз дебютировала в сексе. И все же она без труда угадывала необходимые движения и находила правильный ритм.

Ежи слегка подтолкнул ее на гостиничную кровать, она откинулась на спину, он склонился над ее лицом. После кратковременных ласк в этом положении — Сабине они показались нестерпимо долгими, — он расположился между ее ногами. Она приняла его с рвением старательной ученицы. Она ждала этого момента в надежде, что ее изголодавшееся тело все-таки начнет реагировать и физиология возьмет свое. Но вот Ежи начал двигаться над ней вперед-назад, и она часто заморгала: как это? Это все? Он уже вошел в нее? Она почти ничего не чувствовала… Возможно, проблема была в размере, но она не успела присмотреться к его анатомии настолько тщательно, чтобы утверждать это. Впрочем, оно и неважно, в чем именно была причина; важно, что сейчас для нее все сводилось к одному: тело мужчины трется о ее тело — и больше ничего. Этого Сабине было явно недостаточно. Пытаясь помочь (ему и себе), она обвила его ногами, раскрываясь перед ним так широко, как только умела. Изо всех сил напрягала и расслабляла мышцы Кегеля. Она стремилась ощутить его твердость, его плавные движения внутри себя. Тщетно. Единственное, чего она добилась, — Ежи ускорил свои судорожные движения; с его губ сорвался стон, он становился все громче и громче. Судя по всему, кривая его удовольствия резко скакнула вверх. Сабине же, по-видимому, выпала роль наблюдательницы. К счастью, длилось это недолго: тело любовника на секунду напряженно замерло, и послышался безудержный гортанный возглас наслаждения. Затем Ежи расслабился и обмяк, осторожно приникая к ней. Уткнулся лицом во впадинку между подбородком и ключицей. Восстанавливал свое бешено участившееся дыхание. Она, разочарованная, глядела в потолок, поглаживая его по спине.

— Ты обалденная. Знаю, это звучит не очень-то красноречиво, но я просто хочу это сказать. Это был… взрыв, — наконец произнес Ежи.

Сабина в этот момент как раз думала о том, не слишком ли грубым faux pas[26] будет ее желание прямо сейчас принять душ.

— М-м… — пробормотала она в ответ, что при желании можно было воспринять как сексуальное мурлыканье удовлетворенной любовницы.

Мужчина лег рядом, прижался к ней всем телом, а ее охватила волна паники. «Только не это! Неужели он собирается остаться здесь на ночь?!» Она рассчитывала приятно провести вечер и теперь чувствовала себя узницей. Это был самый что ни на есть отвратительный кошмар, и ничего ей не хотелось более, чем освободиться из этого плена. Однако на этот раз сыграть в Золушку-после-бала не удалось. Пришлось остаться.

* * *

Сабина выехала из Труймяста утром, после завтрака в отеле — завтрака, который прошел в довольно странной атмосфере. Любой ценой она решила скрывать от Ежи, какой пыткой была для нее эта ночь. Сабине пришлось употребить все свое личное обаяние, чтобы он не почувствовал, что что-то не так. Наконец она села за руль своей машины, и мужчина помахал ей рукой на прощание. Проехав несколько сотен метров, она остановилась в боковой улочке. Бросила взгляд на свое лицо в зеркальце, уронила голову на руль и так замерла — с закрытыми глазами и крепко сжатыми кулаками.

«Черт подери, что со мной происходит? — думала она, терзаясь от укоров совести. — Почему такой мужик меня не возбуждает? Может, я уже вышла в тираж? Может, я уже слишком старая для таких вещей? Вот ужас-то».

Неожиданно она услышала стук в окно машины и вздрогнула, испугавшись, что это Ежи или кто-то из папарацци, но увидела лишь взволнованное лицо какой-то женщины.

— Простите, с вами все в порядке? — спросила незнакомка, когда Сабина опустила стекло. — Вам не нужна помощь?

— Что? Нет! — Писательница поначалу растерялась, но тут же поняла: уткнувшись лицом в автомобильный руль, она, должно быть, была похожа на жертву внезапного инфаркта или эмболии легочной артерии. — Спасибо вам за беспокойство! Все о’кей, честное слово, — добавила Сабина, видя тень сомнения в глазах женщины. — Честное слово! — выразительно повторила она.

— Ну хорошо, а то уж я думала звонить сто двенадцать[27], — с облегчением произнесла незнакомка и удалилась.

Сабина вздохнула и закрыла окно, после чего неторопливо повела машину в сторону окружной дороги Труймяста.

Глава 9