Ничего для себя. Повесть о Луизе Мишель

Луиза тогда только что окончила курсы в пансионате мадам Дюваль в Лансьи, получила диплом учительницы. Она и уговорила мать съездить в Париж, поклониться великому городу, его камням, его святыням. Она так давно, еще при жизни деда, мечтала побывать в Париже, где сейчас жили Гюго и Дюма, Беранже и Бодлер, где недавно уснули вечным сном Стендаль и Бальзак!

Маму не пришлось уговаривать; у нее были кое-какие сбережения, а Луизетта с осени начнет зарабатывать, почему бы и не побаловать единственную дочку? Да и самой Марианне Мишель, никогда не бывавшей дальше Шомона, любопытно было посмотреть величественный город, по праву стяжавший славу «столицы мира».

И вот, Луиза, Париж! Дворцы, поражающие гармонией линий, величественностью скульптур и роскошью отделки; соборы, пронзающие шпилями облака; одетая серым гранитом Сена; средневековая готика Нотр-Дам; бесчисленные Людовики и Карлы, скачущие на бронзовых и чугунных конях из века в век!

Луиза бродила по Парижу в одиночестве, ее вело невыразимое словами желание смотреть, впитывать аромат неповторимого города, дышать его воздухом, подмечать на изъеденных временем камнях отметины истории.

В Лансьи, к одной из подружек Луизы по пансионату, Терезе Бруссэ, как-то приезжал из Парижа брат, художник, поклонник и ученик знаменитого Курбе. Вспыльчивый, экзальтированный, с худым лицом, обрамленным каштановой бородкой, Камилл много рассказывал Луизе о последней революции. Процарствовавший около восемнадцати лет, до полусмерти перепуганный восстанием, Луи Филипп отрекся от трона и бежал в Англию. Но… революция не победила: после яростных сражений восторжествовали сторонники нового узурпатора — Луи Наполеона. По словам Камилла, в Париже в конце июня произошло такое чудовищное избиение восставших, равного которому город не знал за всю свою историю.

— О, вы, мадемуазель Луиза, не представляете, на что способны рвущиеся к власти ничтожества! — Камилл встряхивал падавшими на плечи волосами и размахивал коротенькой вересковой трубочкой. — Ведь Луи Бонапарт уже не раз пытался вскарабкаться на трон покойного дядюшки. Он, видите ли, считает себя единственным наследником Наполеона, а всех прочих претендентов — самозванцами и мошенниками. Страсбургский и Булонский заговоры кончились для него худо: первый — высылкой в Америку, второй — пожизненным заключением в крепость Гам, Но из Гама ему удалось бежать. И вот, когда обезумевший от страха Филипп показывает французскому народу царственный зад, Баденге — здесь! Да, on мечтает о своем восемнадцатом брюмера! Но его час еще не пробил! В феврале сорок восьмого народ отдает свои симпатии и доверие Бланки, Распайлю, Барбесу, республиканцам. А в июне генералы Кавепьяк и Клеман Тома по приказу Луи Наполеона расстреливают парод на улицах и площадях Парижа. Ты-ся-чи! Уже после окончания боев убито одиннадцать тысяч! Восстание раздавлено, и новый Бонапарт становится президентом! Мне до сих пор снятся те дни, и я просыпаюсь от собственного крика…

Камилл до провалов в щеках затягивался трубочкой. Его потертая бархатная куртка была испачкана красками — охрой, суриком, киноварью, а Луизе представлялось, что это — следы крови.

— И поверьте слову, мадемуазель Луиза, — сказал ей Камилл перед отъездом, — июнь не конец! Баденге — падаль, возомнившая себя Цезарем, ему недостаточно президентства. Он еще прорвется к единовластию! Если даже ему придется шагать по миллионам трупов!..

Вот об этих словах и вспоминала Луиза, бродя по набережным и улицам Парижа, браня себя за то, что не взяла у Терезы здешнего адреса Камилла. Она знала лишь, что он живет где-то на Монмартре, давнем прибежище нищих художников, вряд ли, не зная адреса, удастся его найти. Хотя, возможно, там знают мастерскую Курбе. В прошлом году во всех газетах писали о его картинах «Дробильщики камня» и «Похороны в Орнане»…

Долго стояла перед зданием Ратуши, затем медленно двинулась по правому берегу Сены на запад, мимо строгого Лувра и похожего на колоссальный шоколадный торт Тюильри, перешла по мосту Согласия на левый берег и, замедляя шаги, прогулялась по набережной д'Орсей, разглядывая колонны и величественный портик Бурбояского дворца.

Вдоль фасада четко шагали вымуштрованные гвардейцы в красно-синих мундирах — охраняли новоявленных властителей государства… Интересно, что эти, новые, принесут Франции? Если будут продолжать так, как начали в июне, то… Неужели Камилл прав и страну снова ждут испытания и невзгоды?..

В тот, первый, парижский приезд она побывала на площадях Вандомской и Конкорд, пытаясь представить себе, как здесь из-под треугольного ножа только что изобретенной гильотины упали в корзину царственные головы Людовика Шестнадцатого и Марии-Антуанетты, как мужественно встретили здесь смерть Робеспьер и Дантон…

Сейчас на площадях было удивительно спокойно и тихо. Мирно разгуливали и перепархивали тысячи голубей, — дети, старики и старушки кормили птиц зернами и хлебными крошками. Стеклянно щебетали фонтаны, их струи изгибались в лучах солнца многоцветными радугами.