Ничейная земля

Алекс подошёл ближе и встал прямо перед ним, сложив руки за спиной. Часовой оказался молодым человеком с красным значком на лацкане, в кепке наподобие ленинской и в круглых очках, выдающих в нем интеллигента. Наверняка член коммунистической партии.

— Ну что ж, товарищ Штерн, — произнёс Райли, стараясь придать голосу как можно большую властность, — Вам приказано охранять эту дорогу, ведь так?

— Так точно.

— В таком случае, делайте своё дело, а мы отправимся дальше.

Немного растерявшись, сержант оглянулся на семерых солдат, которые благоразумно держались в нескольких метрах позади.

— Простите, товарищ лейтенант, но я не могу пропустить никого из вас, — сказал он, кивнув в сторону толпы беженцев.

— Кто ваш непосредственный командир, сержант?

— Майор Штаймер.

Галисиец наклонился к самому уху Райли.

— Штаймер — правая рука генерала Вальтера, — прошептал он. — Плохо дело.

Алекс кивнул.

— Ну, мы пойдём, — сказал он, бросая беглый взгляд на восток, где уже показались первые лучи восходящего солнца. — У нас мало времени. Я должен лично обо всем доложить майору, — он указал в сторону лагеря.

Штерн преградил ему путь, вскинув винтовку.

— Прошу вас, товарищ лейтенант, — произнёс он, — не создавайте лишних трудностей.

Райли сделал шаг вперёд, оказавшись лицом к лицу с австрийцем.

— Отойдите, Штерн, — процедил он сквозь зубы. — Имейте в виду, я два раза не повторяю.

Сержант явно не собирался отступать. Он сделал шаг назад и направил на Райли оружие.

Его солдаты сделали то же самое, вскинув винтовки к плечу и наставив их на интербригадовцев из батальона Линкольна.

— У меня приказ, — отчеканил австриец.

— Приказ? Что за приказ?

— Задержать вас.

— Но... То есть как? — вмешался Джек. — Никто не знал, что мы здесь пройдём. Ч-черт! — выругался он. — Даже мы сами этого не знали!

Штерн ничего не ответил.

— Чей приказ? — спросил Райли.

Австриец снова отступил на шаг назад, по-прежнему держа его под прицелом, но так и не раскрыл рта.

— Так чей приказ? — снова прорычал Райли.

— Мой пгиказ, — раздался из темноты знакомый голос.

Алекс и Джек застыли, словно их прикололи штыком к дороге. От удивления они не могли вымолвить ни слова и лишь смотрели, как к ним с довольным видом и ликующей улыбкой приближается Андре Марти.

— Так-так-так, — произнёс он, и стал расхаживать перед ними, заложив руки за спину. — Как хогошо, что мы снова встгетились, вы не находите?

Наконец, Джек, успевший немного прийти в себя, решился заговорить.

— Но... как вы узнали?..

Француз лениво отмахнулся.

— О, это было нетгудно. Я был увеген, что вы что-то затеваете, а потому пгиказал часовым пгопустить вас, если вы попытаетесь бежать. После этого я гасставил патгули на всех догогах, чтобы они задегжали вас, как только вы появитесь, в конце концов это и пгоизошло.

— Но... почему? — не унимался галисиец. — Я не понимаю. Если мы и так уже были под арестом!..

— Газумеется, — согласился Марти. — Но — всего лишь за дегзость и нагушение дисциплины. А нынешняя ваша вина несгавнима с той, и я увеген, на этот газ дело не огганичится двумя днями агеста. Я хотел доказать, что вы — пгедатели, и покагать вас так, как вы того заслуживаете. Я хотел... нет, хочу, — поправился он, — чтобы все увидели на вашем пгимеге, какая судьба ждёт пгедателей.

— Он хочет нас расстрелять, — подвел итог Райли.

Марти ничего не ответил, но блеск его глаз красноречиво говорил, что именно это он и намерен сделать.

Потом Марти с видом работорговца, оценивающего живой товар, приблизился к группе горожан, которые наблюдали за ним со все нарастающим страхом.

— Я вижу, вы пгивели с собой целую кучу дгузей... — заметил Марти. — Боже! — воскликнул он при виде монахинь. — Даже ухитгились отыскать в гогоде монахинь! Кого ещё вы оттуда пгитащили? — спросил он, хватая за плечо одного из кузенов Эустакио. — Священника? Секгетагя Фаланги? Генегала легиона?

— Это ни в чем не повинные люди, — безнадёжно повторил Райли. — Беженцы.

Политкомиссар глумливо рассмеялся.

— Невинные? На войне нет невинных людей. Если они оставались в Бельчите и не восстали пготив фашизма, для меня они — те же самые фашисты.

— Здесь нет солдат, — не сдавался Райли. — Только монахини и крестьяне.

— Все они пгедатели, — ответил Марти. — И тгусы.

— Они не...

— Молчать! — заорал он, повернувшись к Алексу. — Вы что же, совсем ничего не понимаете? Мы никогда не выиггаем эту войну, если нагод не восстанет пготив фашистского гнёта! — с этими словами он рванул крестьянина за руку. — Мы же за них воюем! За них! И чем они нам отплатили? Сбежали, словно кгысы! Это вместо того, чтобы восстать! Чтобы сгажаться в окопах плечом к плечу с товагищами пголетагиями! Умегеть за пгавое дело!

— А вы сами, Марти? — спросил Райли. — Когда это вы сражались, сидя в окопах? Что-то я не припомню, чтобы кто-то вас видел с винтовкой в руках.

Старший сержант Штерн и остальные солдаты бригады Тельмана с интересом прислушивались к их перепалке, и это вынудило Марти ответить, хоть и с явной неохотой: