Ничья

— Не, ну, по чесноку если, — обратился ко мне Леха, пытаясь сфокусировать на мне взгляд и едва не упав, когда вернувшаяся Ева протискивалась мимо него к своему креслу, — Мар, как мост, что ли. Он объединяет. Мы раньше с Димасом… братишка, не обижайся… презирали друг друга. — Обозначил сразу и за себя и за согласно кивнувшего Диму. — А Димка когда позвоночник сломал, мы же вместе были, это мой друг, мы всегда вместе… я увидел, что он не всплывает, панику развел, ребята спускаться начали, но это слишком долго, а он спиной вверх всплыл и не реагирует на крики…. и спускаться очень-очень долго… я подумать не успел до конца, вообще подумать не успел… просто спину его увидел и дикий страх внутри, больше ничего не было… сам ебанул с мыса за ним, немного левее, а там затон был, как оказалось… Мы постоянно вместе с Димасом с тех пор как Мар пояснил, что по сути такой хуйней мы оба маемся, все эти условности ебанные, они ведь и вправду не нужны… главное — кто ты и какой человек напротив тебя, а не условности эти сраные… и мы по-другому смотреть начали друг на друга и всю ситуацию… Димас мне брат и мы с ним, может, по крови и не связаны, но я понял, что это мой брат. Во всем. Потом в реанимашке, когда озвучили предварительный диагноз, что у него просто перелом и паралич… вот честно: я расплакался. Я стоял, сука, посреди коридора, и плакал потому что самое страшное миновало и он живой, а это ведь главное… Потому что в машине скорой он дал клиническую смерть, когда гнали к госпиталю, и я никогда не смогу забыть это чувство, когда доктор кричит фельдшеру, что у Димаса, моего брата, остановка, а я… блядь, я сижу в уголке и смотрю, как они его откачивают и у меня мыслей вообще никаких нет, только ужас…. просто нечеловеческий ужас… и когда доктор сказал, что он будет жить, я… да похуй как и какой урон, мы сдюжим, братишка, главное, что жив, — Леха крепко сжал руку Димы и приобнял, — а со всем остальным мы со всем сдюжим.

— Если бы тогда не прыгнул за мной, я бы захлебнулся. Со склона спускаться очень долго. Я бы захлебнулся, даже не понимая, что умираю, — Дима улыбнулся вроде, но в поднятом бокале гораздо больше, чем просто улыбка. Да и совсем не она.

Тёма, стоящий за спиной Евы, курил, оперевшись плечом о балку, удерживающий навес террасы. Затушив скуренную наполовину сигарету, обнял Еву, опустившую голову и прижавшую мелко дрожащую ладонь ко лбу козырьком. Тёма коснулся губами ее виска и, усмехнувшись что-то прошептал ей на ухо. Она рассмеялась, закрывая мокрые глаза ладонью.

— Тём, я сейчас встану и пиздюлей тебе дам! — разрядил обстановку Дима, запоздало осознавший, что его невесте очень тяжело слушать такие разговоры.

— Я прямо Иисус, господи прости! — Ухмыльнулся Артем, отскакивая от Евы, когда Дима шутливо замахнулся. — Встань и иди!

Когда мы дождались водителя Андрея и акгрузили его, плохо ходящего, в машину, все стали расходиться по опочивальням. Леха до своей не дошел, решив передохнуть перед предстоящим сложным подъемом на второй этаж, присев на диван в гостинной и через секунду на нем уснув. Ева пошла за пледом и подушкой, а я, Марк и Тёма поднялись на второй этаж. Очевидно, они здесь не впервые ночевали потому что направлялись к комнатам уверенно. Тёма добрался до места своей дислокации раньше.

— Бодя, зайка, ты разделся? Я захожу! — грохотнул кулаком в дверь он.

— Я уже весь мокрый, пупсик, жду тебя! — донесся сонный голос Богдана.

Наша опочивальня была в конце коридора и затолкнув меня внутрь, Марк практически сразу впился в губы.

— Нет, услышат же! — не слишком старательно сопротивлялась я. — Тёма с Богданом вообще почти напротив!

Но Марк, упорно вытряхающий меня из одежды, одновременно теснивший в сторону широкой постели у панорамного окна, сдаваться не собирался:

— Когда родители Евы и Димы подарили им этот дом, здесь было что-то вроде музыкальной студии, поэтому шумоизоляция на уровне. Потом Димка с Евой переделали студию в спальню, а сейчас Диме сложновато подниматься на второй этаж, потому они спят на первом, а я выцаганил их спальню. Из-за шумоизоляции.

А, ну коли такой расклад, чего теряться.

Когда толкнул на постель, послушно села, ожидая, пока стянет футболку и отбросит ее, чтобы обнять за торс и рывком дернуть на себя.

Усмехнувшись, упал рядом на постели. Оседлала, припав к его губам, млея от набирающего силу жара внизу живота, когда стиснул ягодицы и вынудил плотно прижаться низом живота к эрекции. Перехватив его предплечья, скрестила их над его головой, поцелуями идя ниже от губ. По шее, с легким прикусом кадыка, пробегаясь подушечками пальцев по учащенно вздымающимся ребром, вдыхая аромат его кожи, и от ключицы ведя языком по его груди до живота, где совсем слегка царапнула ногтями кожу, впитывая легкую дрожь по его телу, ощущая его пальцы в волосах.