Нидерландская революция

Впрочем к этому времени кальвинизм стал внедряться в северные провинции. Со времени своего разрыва с Римом Англия сделалась для нега великолепной операционной базой. «С конца царствования Генриха VIII она стала пристанищем для французских и бельгийских протестантов. На этой благодатной почве, в этом «убежище» тотчас же возникли кальвинистские общины[114], из недр которых вышли «проповедники», с жаром отдавшиеся делу обращения Нидерландов в новую веру. Оживленная торговля между обоими берегами Северного моря очень облегчила работу «проповедников». Благодаря ей они находились в непрерывных сношениях с нидерландскими «верующими», руководили ими и поддерживали в них дух бодрости. Изгнанные во время царствования Марии Тюдор, они в еще большем числе вернулись в Англию с восшествием на престол Елизаветы, которая открыто взяла их под свою защиту. Скорее из экономических соображений, чем из религиозных, новая королева разрешила валлонским и фламандским протестантам обосноваться в Лондоне, Сандвиче, Колчестере и Норвиче, где они насадили свою промышленность. Одновременно города эти стали центрами кальвинистской пропаганды. Благодаря постоянным сношениям между этими эмигрантами и их отечеством кальвинизму вскоре удалось пустить глубокие корни на всем нидерландском побережье, подобно тому, как он упрочился уже в валлонских областях вокруг Турнэ, Лилля и Валансьена. Таким образом он с двух сторон достиг, наконец, Антверпена, в котором неизбежно перекрещивались все движения, волновавшие страну, и в который, в силу торговых связей, устремлялись все в большем числе французские гугеноты. Поэтому этот большой город стал для кальвинизма — как в свое время для лютеранства — превосходным центром. Через Антверпен все кальвинистские общины страны, фламандские и валлонские, были связаны друг с другом и подчинялись единому общему руководству. Организация новой церкви очень рано начала здесь действовать открыто. Женщины-кальвинистки приезжали в Антверпен рожать, чтобы иметь возможность крестить своих детей «по обрядам еретиков»

[115].

Эти успехи кальвинизма нетрудно объяснить, если принять во внимание, в каком положении были религиозные дела в Нидерландах. Давно уже дезорганизованным и лишенным пасторов лютеранам и в голову не могло прийти помешать успехам кальвинизма. Более многочисленные, чем лютеране, анабаптисты в течение некоторого времени пытались оказывать сопротивление, но Гвидо Брей решительно сломил его[116]

, и в конце концов анабаптисты не могли устоять перед методическим прозелитизмом и более высокой организацией кальвинистов. Что касается католиков, т. е. подавляющего большинства, то они оставались равнодушными и безучастными перед лицом новой опасности, угрожавшей их религии. Религиозный пыл явно почти совершенно исчез у них; они оставались верными церкви по традиции, по привычке, из консерватизма, но число готовых защищать католическую веру было крайне незначительно среди них. Во всех слоях населения наблюдались очень тревожные симптомы. Образованные люди большей частью подчеркивали свое равнодушие к религиозным спорам; они были против преследований и подобно Кассандеру, сочинения которого получили широкое распространение в их кругу, были сторонниками свободного и веротерпимого христианства, в котором могли сойтись и объединиться приверженцы различных исповеданий[117]. Некоторые более легкомысленные люди издевались над религиозными обрядами и обнаруживали скептицизм вольнодумцев. Так, например, Монтиньи заявил, что «он пресыщен обеднями»

[118], и открыто ел мясо в постные дни. В 1564 г. льежский епископ Жерар Гросбекский констатировал, что «испорченность мыслей и нравов зашла так далеко, что захватила даже значительную часть зрелых людей всех сословий и состояний»[119]

. Аналогичные жалобы слышались со всех сторон. Гранвелла, правительница, епископы — все были напуганы упадком католической религии. Создание новых епископств, имевшее как раз целью помочь от этого зла, наоборот, усилило, а не уменьшило его в силу вызванного им недовольства и посеянного им недоверия. Иезуиты попытались проникнуть в Нидерланды, но общественное мнение было явно враждебно настроено по отношению к ним, так что в течение долгого времени они, несмотря на все свои усилия, не могли добиться — влияния на умы. Виглиус отсоветовал Филиппу II открыть им доступ на Нидерланды, и даже в Льеже, куда ересь проникла лишь в очень незначительных размерах, епископ не решался «ввиду плохих времен» предложить штатам мероприятия в пользу иезуитов[120].