Никита Хрущев

Любил классику. “Войну и мир” Льва Толстого он прочитал, по моим наблюдениям, несколько раз. Отдавал предпочтение произведениям Лескова и Куприна. Знал наизусть немало стихов Некрасова. Увлекался украинской литературой, Пришвиным и Паустовским, рассказами о природе и об охоте. Трудно все перечислить.

Как у любого читателя, имелись у него и антипатии. Неинформативную, нефактологическую литературу он называл “жвачкой”. Не любил мемуаров, особенно военных. Не проявлял интереса к художественным произведениям о войне, объясняя это тем, что большинство авторов неправдиво изображают ужасы на войне, а те книги, где это описано верно, читать тяжело» [131] .

Надо сказать, что Хрущев вовсе не был равнодушен к литературе и особенно к поэзии. Но его вкусы и пристрастия формировались еще в молодости средой, которая его окружала. Любимым поэтом Хрущева был Некрасов. В ряду таких великих поэтов XIX века, как Пушкин, Лермонтов и Некрасов, Хрущев неизменно выделял именно Некрасова, хотя хорошо знал и творчество других. «Что пишет Пушкин об осени? – говорил в дружеском кругу Хрущев.

Унылая пора! очей очарованье!

Приятна мне твоя прощальная краса.

– Какая уж тут краса, – замечал Хрущев, – какое “очей очарованье”, если наступили холода, а одежды и обуви у крестьянина нет, если урожай не очень богат, а впереди суровая зима. То ли дело Некрасов:

Поздняя осень. Грачи улетели.

Лес обнажился. Поля опустели.

Только не сжата полоска одна,

Грустную думу наводит она».

И далее Хрущев мог при подходящем настроении часами читать стихи Некрасова. Из советских поэтов он больше всех любил и ценил А. Твардовского. Именно его Хрущев спросил как-то в 1959 году, действительно ли Пастернак – крупный поэт? «Вы меня считаете поэтом?» – спросил в свою очередь Твардовский. Хрущев ответил, что очень любит стихи и поэмы Твардовского. «Так вот, по сравнению с Пастернаком я не слишком крупный поэт», – ответил Александр Трифонович.

В мае 1959 года в Москве собрался Третий съезд советских писателей, на котором Хрущев решил произнести речь. Он прямо сказал, что очень волновался перед выступлением, так как решил говорить без каких-либо заранее подготовленных текстов, а это «тяжелый хлеб» для ораторов. Хрущев без обиняков заявил, что он не собирается учить писателей и поэтов их ремеслу, тем более что сам он в последние годы читал не слишком много романов и повестей. «Гораздо больше приходится читать сообщений послов, нот министров иностранных дел и того, что сказал президент США или глава другого правительства». Хрущев все же осудил как «очернителей» советской действительности, так и «лакировщиков», не назвав при этом никаких имен. Он также ничего не сказал и о недавней громкой кампании против Пастернака, она и без того вызвала слишком много неодобрительных откликов за рубежом. Фактически это было сигналом к ее прекращению. Хрущев стал теперь все же более осторожно относиться к проблемам, связанным с оценкой литературных произведений. Когда в Калуге под руководством и по инициативе К. Паустовского вышел в свет большой сборник «Тарусские страницы», в котором были опубликованы многие повести, рассказы и стихи, не пропущенные цензурой в Москве, Ленинграде и некоторых других городах, это вызвало возмущение консервативных литераторов и стало предметом специального заседания Бюро ЦК по РСФСР. Партийное руководство Российской Федерации не только исключило из партии директора Калужского издательства и строго наказало руководителей Калужского обкома партии, но также приняло решение «раскритиковать сборник “Тарусские страницы” в партийной печати». Однако новая погромная кампания так и не началась. К. Паустовский сумел добиться приема у Н. С. Хрущева, и тот отменил решение Бюро ЦК по РСФСР.