Никогда не было, но вот опять. Попал 4

И дело было даже не в расстоянии, на котором связь была устойчивой. Дело было во мне. Я как радиотелеграфист оказался не слишком квалифицированным. Конечно, код Морзе я заучил, и даже несколько раз потренировался, но этого оказалось недостаточно. Если Виктор Черников вполне уверенно управлялся с приемом и передачей сообщений, то я с приемом этих точек и тире путался, и ему приходилось повторять передачу.

Это был мой очередной прокол. Нет, чтобы кого-то обучить и хорошенько потренировать! Так нет же, на себя понадеялся. Я, конечно, постарался объяснить Директору Департамента, что на аппаратуре должны работать квалифицированные кадры, но кажется, был не слишком убедителен. Ладно! Переживем! А вообще-то надо изобретать автоматический приём кода Морзе.

Если с демонстрацией работы радиотелеграфа я почти провалился, то полёты паралётов вызвали у чиновников и немногочисленных зрителей из числа полицейских и их родни полный восторг. Особенно когда с паралётов поднявшихся почти на километр свалилась и полетела вниз человеческая фигура, за ним с небольшим интервалом ещё две, то женская часть зрителей громко вскрикнула, а одна впечатлительная дама, жена одного из столоначальников чуть не хлопнулась в обморок.

И лишь расцветшие над падающими фигурками, парашютные купола, резко замедлившие падение, заставили всех отмереть и встретить приземлившихся парашютистов аплодисментами. Но когда смельчаки отстегнули парашюты и сняли свои довольно громоздкие шлёмы и один из них, тряхнув головой, рассыпал по плечам светлые волосы и оказался очень юной и красивой барышней, то изумлению и восторгу зрителей не было предела. Я, прыгнув последним, но приземлившись первым, после того как помог Екатерине погасить купол и дождавшись приземления Петьки Кожина, подошёл к Дурново и отрапортовал:

— Ваше Превосходительство группа парашютистов показательные выступления завершила.

— Удивил? Алексей! Это было фантастично. Даже у меня сердце ёкнуло, когда вы вниз полетели. Вот это, пожалуй, можно показать императору и свите. А эти почему ещё всё летают, — указал он на кружащих в небе купола парапланов.

— Уже снижаются, сейчас приземлятся, — сказал я, глянув в их сторону.

Все заворожено смотрели как один за другим садились эти аппараты, как опадали и ложились на землю, яркие шёлковые крылья, и как, отстегнув ремни, вылезали из кресел пилоты, среди которых, к немалому удивлению его начальства, оказался и Артемий Гурьев. Когда все выстроились в ряд, я обратился к Дурново:

— Ваше Превосходительство? позвольте представить вам всех членов нашей команды,.

— Представляйте! — разрешил тот.

— Екатерина Балашова! — первой объявил я нашу валькирию.

Катька сделала шаг вперёд, обозначила реверанс и улыбнулась в тридцать два белоснежных зуба. Поучившись у Савватеевны, она стала очень уверенна в себе и без намёков на стеснение.

— Назаров Архип!

Архипка, по Катькиному примеру, сделал шаг вперёд и держа свой шлем в левой руке чуть наклонил голову обозначив поклон. Надо сказать, что всё это было оговорено и отрепетировано заранее и выглядело вполне достойно. Я называл парней и те один в один повторяли Архипкин маневр. И даже вполне взрослые: Ярошенко, Гехт, Сухов, Черников и примкнувший к ним Артемий Гурьев, чётко продемонстрировали, что главный здесь я и им не зазорно мне подчиняться. Окончив представление, я встал в строй и также обозначил поклон.

Дурново благосклонно оглядел нас и произнёс:

— Молодцы! Удивили и порадовали! Государю будет о вас доложено.

— Служим Отечеству! — гаркнули парни.

Конечно надо было бы добавить «и Царю», но я посчитал, что в качестве пилотов мы царю не присягали и потому это будет не совсем корректно. Дурново это заметил и немного поморщился. Он, похоже, собрался сделать мне, поэтому поводу замечание, но я опередил его:

— Ваше Превосходительство! Может среди присутствующих есть желающие прокатиться по небу?

Тот удивлённо взглянул на меня и спросил:

— Разве это возможно?

— В качестве пассажира вполне возможно.

— А это не опасно? — осведомился Его Превосходительство.

— Риск, конечно, есть, но минимальный и потом в Барнауле мы катали дам.

— Вот даже как! Господа! — обратился Дурново к сослуживцам. — Кто желает прокатиться?

Собравшиеся поглазеть на полёты люди все солидные выражать готовность полетать не спешили, лишь урядник Евтюхов присутствующей здесь же, но державшийся в задних рядах, вышел вперёд и сказал:

— Ваше Превосходительство? разрешите мне!

— Молодец, урядник. Не посрами полицию.

— Пожалуй и я прокачусь, — неожиданно заявил Мещеряков.

— Арсений Владимирович! И вы туда же? — удивился Дурново.

— Если верить нашему общему знакомому, то скоро полёты станут делом обыденным. Вот и начну привыкать, — с усмешкой сказал Мещеряков.

— Что это действительно так? — обратился ко мне Дурново.

— Не так чтобы скоро, но всё зависит от того как быстро мы наладим производство моторов и планеров.

— Ну что же, мне нужно будет докладывать о полётах государю. И чтобы быть более убедительным, не худо будет испытать самому! Командуй? господин Щербаков! — ошеломил меня Дурново.