Никогда не было, но вот опять. Попал 4

3. Результат войны — это доступ к огромнейшему рынку Китая, который может поглотить всё, буквально все промышленные товары, которые на тот момент можно будет производить. Результат войны — это присоединение Маньчжурии — огромная территория с богатыми на природные ресурсы недрами и возможностью заселения миллионов человек населения. С возможностью отделения от Китая ещё и других провинций: Монголии, Синьцзяна, Тибета.

Новости и знания, с которыми приехал Алексей Щербаков, могут повлиять на планы развития страны, экономики, вооружений, политику… Могут повлиять, а могут пропасть бесследно среди дворцовых интриг и бюрократии, утонуть в жадности промышленников…

Возвращаемся к полётам перед Его Императорским Величеством и его августейшими родственниками, друзьями и чиновниками.

— От винта!!!

Глава 22

Я подал команду, и мои аэронавты выстроились в чёткую линию. На левом фланге в полном облачении с парашютами за спиной и запасными на груди, шлемах надетых на голову стояли два парашютиста Катька и Петька. Выглядели они довольно, по местным меркам, экзотично и интригующе. Рядом стояли три пилота в кожаном облачении и в шлемах. Остальные тоже были одеты в кожу, но на голове у них были самые настоящие чёрные пилотки с кокардой в виде серебряных крыльев, Мишаня Гуревич расстарался. Оглядев строй, я нашёл, что выглядим мы солидно и достойно, даже по меркам двадцать первого века, а для девятнадцатого тем более.

Парашюты я пока не надел, и шлем держал на согнутой левой руке, уподобляясь средневековым рыцарям. Уверенно и чётко прошагав к трибуне и, остановившись напротив императора, громко сказал:

— Ваше Императорское Величество, разрешите начать демонстрацию полётов!

Тот, оглядев меня и замерших в строю моих аэронавтов, одобрительно хмыкнул и произнёс:

— Начинайте!

Я обернулся к выстроившемся пилотам и скомандовал:

— По местам!

Архипка, Гурьев и Ярошенко заняли свои места. Заранее была распределена очерёдность взлётов. Поскольку первыми взлетали Архипка с Катькой, то два Ивана, Гехт и Сухов исполняющие обязанности механиков прошли к их аппарату проверили готовность и Сухов крутанув винт, запустил двигатель, а Гехт поднял руку обозначая, что всё в порядке и можно взлетать.

— Первая пара на взлёт! Вторая приготовиться! — снова скомандовал я.

Пока первая и вторая пара взлетали, я надел на себя парашютные сумки и сел к Гурьеву. Минут двадцать мы ходили друг за другом кругами, набирая необходимую для парашютистов высоту. Примитивный высотомер, по моей подсказке сконструированный Тесслером, точную высоту не показывал, но пятьдесят метров туда сюда было для нас не критично, тем более что я ещё и подстраховывался.

Наконец решив, что высоты достаточно, я дал знак прыгать, сбросив небольшой груз, привязанный не широким полотнищем, раскрашенным как георгиевская лента, к небольшому парашюту, который довольно быстро устремился к земле. Первой, с радостным воплем, прыгнула Катька. Через минуту вниз полетел и Петька. Увидев, что их парашюты благополучно раскрылись и, испытав от этого факта громадное облегчение, прыгнул и я.

Обогнав в свободном падении обоих, я дернул кольцо. Хлопок раскрытого парашюта и почти одновременный рывок известили, что на землю я опущусь вполне комфортно. Наши парашюты были хоть и слабо, но управляемы и, увидев внизу крест, выложенный двумя полотнищами, я постарался попасть в центр этого посадочного знака. Однако приземлился в метрах пяти от центра. Погасив купол и отстегнув парашютные сумки я, смотрел, как приземляется наша валькирия. Вот она-то попала почти в центр. Подбежав к ней, я помог избавиться от парашюта и за руку отвел её в сторону, потому как сверху к знаку приближался Петька Кожин, который тоже хотел приземлиться как можно ближе к центру знака. И надо сказать ему это почти удалось.

А между тем на посадку по одному стали заходить наши паралёты. Многочисленные зрители хлопали в ладоши и радостно кричали. Даже в царской трибуне не остались равнодушными. Там вопил и подпрыгивал мальчишка лет тринадцати и махала каким — то платочком девчонка лет восьми. Остальные выражали свои эмоции довольно сдержанно.