Никогда не было, но вот опять. Попал 4

Он обозначил поклон и, кликнув своих друзей, отправился на выход. Хрунов смотрел вслед этой странной компании и старался понять, чем же зацепил его этот еще, по сути, зелёный юнец. Ничего не придумав, махнул на все эти непонятки рукой и отправился туда, куда и собирался до посещения магазина.

Следующие два дня слились для Хрунова в одну грандиозную пьянку с походами по борделям, плясками голых девок на столах и прочими излишествами, которыми он вознаграждал себя за московскую отсидку в камере с уголовниками. Приятель Сан Саныч пытался за ним всюду поспевать, но потерялся в каком-то кабаке или борделе.

Однако утро третьего дня встретил Фрол Никитич у себя в номере. И утро было тяжелым, ну то есть утро-то было вполне прекрасным, солнышко светило и птички чирикали за окнами, но голову оторвать от подушки было очень тяжело. Вставать не хотелось, а вставать было нужно. А тут еще Ванька ввалился к нему с телеграфным бланком. Хотел было прогнать его, но тот запричитал:

— Фрол Никитич вы же сами приказали телеграммы из Томска немедля вам подавать.

— Давай сюда!

Но взяв бланк, он понял, что прочитать текст не сможет: дрожали руки и буквы расплывались в одну нечеткую линию.

— Ладно, читай! Сукин ты сын! — слабо махнув рукой, приказал Хрунов и вернул листок прислужнику.

Тот подчинился и Фрол Никитич узнал, что сегодня ему предстоит встретиться с человеком, которого Золкин прочил на место покойного Голубцова. А тот должен был прибыть в столицу с важными вестями.

— Ванька, давай рассол!

— Может опохмелиться?

— К чёрту! Голову свежей иметь надо. Рассолу, живо!

— Сей секунд, — Ванька шмелём вылетел из комнаты и появился со стеклянной банкой свежего огуречного рассола.

Хрунов активно задвигал кадыком, стремясь восстановить водно — солевой баланс в организме. Чуть подправив здоровье, пошёл в ванную где довольно долго лил себе на голову холодную воду, умывался и разглядывал в зеркало свою помятую и заросшую неопрятной бородой, физиономию.

— Ванька, готовь бритву! — крикнул он, выходя из ванной.

Но тот уже зная свои обязанности, дожидался его с приготовленными принадлежностями для бритья. Увидев это, Фрол Никитич привычно хмыкнул и уселся на приготовленный расторопным прислужником стул.

Умытый, побритый и щедро обрызганный французским одеколоном, Фрол Никитич потребовал одеваться, но поглядев на принесённый Ванькой костюм, нашёл его не пригодным и приказал вынуть из карманов все находившееся там безделушки, костюм отдать в чистку, а ему принести другой.

Выполняя приказ хозяина Ванька стал выкладывать на стол различные мелочи нашедшиеся в карманах. Вытащив из нагрудного кармана бумажник, уронил на пол картонный прямоугольник — визитку. Подняв, прочитал вслух фамилию:

— Щербаков Алексей Софронович.

После чего протянул визитку хозяину. Тот машинально взял и несколько секунд с недоумением смотрел на неё. Наконец вспомнил о встрече в охотничьем магазине с молодым сибиряком-изобретателем.

— Щербаков? Щербаков? — пробормотал он, вспоминая, где ещё он мог слышать эту фамилию.

— Вам довелось с самим Щербаковым познакомиться? — неожиданно встрял Ванька.

— Ты-то откуда про него слышал? — в раздражении пробурчал Хрунов.

— Так о нём все газеты пишут. Изобретатель летательного аппарата! Покоритель воздушного океана. Со своими друзьями совершил показательный полёт в присутствии государя — императора, а так же спустился вместе с двумя «аэронавтами» с огромной высоты на приспособлениях называемых «парашютами» и ведь не убились, — восторженно прокомментировал данное событие Ванька.

— Газету мне и быстро! — Хрунов даже о болезнях своих забыл.

Принесённую Иваном газету сначала быстро просмотрел, потом внимательно прочитал все, что там было написано об этом парне и его друзьях. Поразило то, что великий князь Георгий Александрович мало того, того что совершил полёт на «паралёте», которым управляла девка, так ещё и вознамерился сам стать пилотом.

— Ох, ты! Тудыть тебя в качель! Пилотесса! — пробормотал Фрол Никитич, рассматривая нечёткие газетные фотографии и раздумывая о знакомстве с этим ловким парнем Алексеем Щербаковым.

— Что вы сказали, Фрол Никитич? — влез с вопросом прислужник, про которого он позабыл.

— Пошёл вон, мне подумать надо!

С похмелья, мыслительный процесс давался с большим трудом, но вспомнил, почему фамилия Щербаков ему показалась знакомой. Томский сыщик Павел Кондратьевич Жернаков рассказывал о каком-то кержаке с такой фамилией, якобы тот был в Барнауле, когда Ефима обнесли. А этот бойкий малый, по словам Прудникова, тоже оттуда же. Что там говорил ещё Жернаков? Жаль, что сам не слишком вникал в это дело, положившись на Ефима.