Николай и Александра

Были и такие лица, которые скептически относились к Распутину как целителю. К примеру, Пьер Жильяр полагал, что "старец" был ловким мошенником, который имел сообщника во дворце. Подозрение его, разумеется, падало на Вырубову. По его мнению, когда Алексей Николаевич болел, Распутин дожидался минуты кризиса. А после того, как кризис проходил, по сигналу своего сообщника "старец" приезжал во дворец и исцеление приписывалось ему. [(Распутин признавался кн.Ф.Юсупову, что "Сама (императрица) и Аннушка доглядывают" за тем, чтобы наркотические средства, получаемые им от Бадмаева, давались наследнику и царю. О шарлатанстве Распутина говорит и В.Пуришкевич: "В отсутствие Распутина Вырубова подмешивала в пищу и питье наследника... средства, вызывающего кровотечение, а гипнотические пассы над Алексеем совпадали с отсутствием "притравливания" Алексея". Правда оба свидетельства принадлежат убийцам старца.)] Но, ка признает и сам Жильяр, теория эта весьма шатка. Во-первых, для того, чтобы сыграть такую роль, Вырубовой следовало обладать достаточными познаниями в области медицины, каковых, судя по книге, она не имела. [(Это не так. Во время войны Вырубова вместе с императрицей и двумя ее старшими дочерьми, великими княжнами Ольгой и Татьяной Николаевнами, работала хирургической сестрой милосердия. Все четверо получили соответствующие свидетельства, окончив курсы.)] К тому же это было бы рискованно. Приди Распутин слишком рано или слишком поздно, он бы раскрыл свои карты. Но самым слабым местом теории является факт, что она подразумевает большую преданность Вырубовой Распутину, чем императрице. В действительности дело обстояло совсем иначе.

Единственным лицом, которое могло судить, оказывал ли действенную помощь ребенку Распутин, была императрица Александра Федоровна. Она верила, что "старец" обладает способностью прекращать кровотечения у наследника и полагала, что он добивается этого своими молитвами. Поэтому всякий раз, как Алексей начинал поправляться после кровоизлияния, она приписывала исцеление сына исключительно молитвам "божьего человека".

16. "СВЯТОЙ ЧЕРТ"

Успех Распутина в царском дворце служил залогом популярности и в светских кругах. По мере того, как повышалось его положение в обществе, улучшался и его гардероб. На смену рубахам из домотканного полотна пришли шелковые косоворотки голубого, ярко-красного, лилового и светло-желтого цвета. Порой их шила и вышивала сама императрица. Вместо запачканной мужицкой одежды он стал носить шаровары из черного бархата и сапоги из мягкой кожи, и не простым ремешком перепоясывался, а шелковым шнурком с кистями небесно-голубого или малинового цвета. На шее на цепочке висел прекрасной работы золотой крест - тоже подарок Александры Федоровны.

В своем новом качестве Распутин уверенно шагнул в светские гостиные и сразу оказался в центре внимания. Нарядная одежда не сочеталась с грубым морщинистым крестьянским лицом, нечесанной шевелюрой, свалявшейся бородой, широким, в оспинах носом и загорелой кожей. Подойдя к новому знакомому "старец" хватал его за руки большими мозолистыми ладонями и впивался своим пронзительным взглядом. Не сводя с собеседника глаз, Распутин принимался, по своему обыкновению, подтрунивать над ним и подчас задавал неуместные вопросы. Когда Ольгу Александровну спросили, что мене всего привлекало ее в Распутине, великая княгиня отметила его назойливое и не знающее меры любопытство. Такое у нее осталось впечатление от первой встречи со "старцем" в Царском Селе.

"Поговорив несколько минут с Алики и Ники у нее в будуаре, - писала великая княгиня, - Подождав, когда прислуга накроет на стол для чая, Распутин стал засыпать меня самыми неуместными вопросами. Счастлива ли я? Люблю ли мужа? Почему у меня нет детей? Он не вправе был задавать мне такие вопросы, и я ничего не ответила. Думаю, Ники и Алики чувствовали себя неловко. Помню, какое облегчение я испытала в тот вечер, покидая дворец. "Слава Богу, что он не стал меня провожать до вокзала", - сказала я, садясь в личный вагон поезда отправляющегося в Петербург".

Даже на людях Распутин был готов давать совет самого интимного свойства. Фрейлина императрицы Лили фон Ден впервые познакомилась с Распутиным в ту минуту, когда не знала, отправиться ли ей с мужем в увеселительную поездку или же остаться с маленьким сыном. "Наши взгляды встретились, - писала она. - ...Его глаза цепко держали мои. Сверкающие, стальные глаза, которые, казалось, видят тебя насквозь. Подойдя, он взял меня за руку... "тебя что-то тревожит... В жизни нет ничего такого из-за чего стоит тревожиться. Все пройдет, сама понимаешь. Вот так-то". Потом посерьезнел. "Верить надо. Один Господь твоя подмога. Ты разрываешься между мужем и ребенком. Кто из них слабей? Ты думаешь, что твой ребенок беспомощнее. А зря. В своей слабости ребенок ничего не натворит. А мужчина может наделать делов".