Николай и Александра

Через несколько дней в Петербургском дворце великой княгини появилась, вся красная и растрепанная, А.А.Вырубова. Она стала умолять Ольгу Александровну принять Распутина: "Ну, пожалуйста, он так хочет вас видеть". "Я отказалась наотрез, - пишет великая княгиня. - Насколько мне известно, Ники мирился с появлением Распутина во дворце лишь оттого, что "старец" действительно оказывал Алексею помощь".

Хотя "чудотворец" ничего не позволял себе по отношению к великим княжнам, появление его в детских бросало тень на девочек. После того, как дети надевали ночные сорочки, Распутин иногда поднимался к ним наверх, как бы для того чтобы помолиться вместе с ними.

Пьер Жильяр в мемуарах вспоминал: "Мадмуазель Тючьева, гувернантка великих княжон, первая сделала попытку при дворе, чтобы снять маску с обманщика, но все ее старания разбились о слепую веру ее государыни... Она попросила, чтобы Распутин, по крайней мере, не поднимался бы в тот этаж, где проживали дети". Дело кончилось тем, что императрица разгневалась не на Распутина, а на Тючьеву, посмевшую усомниться в святости "божьего человека". Понимая неуместность визитов сибирского крестьянина в спальни дочерей, Николай II запретил там ему появляться. Позднее Тючьева была уволена, по ее мнению, по настоянию Распутина, под влиянием которого, как она полагала, находилась императрица. Тючьева вернулась в Москву, где жили ее влиятельные родственники. В частности, она была знакома с великой княгиней Елизаветой Федоровной. История гувернантки вскоре стала известна всей Москве. Тючьева умоляла великую княгиню поговорить с младшей сестрой и открыть ей глаза на происходящее. Элла охотно согласилась. Сама искренне верующая, она считала Распутина похотливым богохульником и шарлатаном. Всякий раз, когда ей представлялась такая возможность, Елизавета Федоровна говорила государю о "старце" - иногда осторожно, иногда с горечью и досадой. Hо все ее попытки оказались тщетными, приведя к взаимной отчужденности, а затем и разрыву между сестрами.

В 1911 году весь Петербург был возмущен похождениями любвеобильного "старца". Не все мужья смотрели сквозь пальцы на его разгул, не всем петербургским дамам было по нраву, когда им расстегивают пугавицы на блузках. Даже великая княгиня Милица и Анастасия закрыли перед ним двери своих салонов. Супруг Анастасии Николаевны, "военная косточка", великий князь Николай Николаевич, поклялся не пускать "святого чорта" на порог своего дома. Обе черногорские принцессы даже съездили в Царское Село, чтобы рассказать императрице, каково истинное лицо сибирского "чудотворца", но та встретила их холодно.

Первое официальное расследование "художеств" Распутина предприняли представители духовенства. Первым забил тревогу известный своим благочестием епископ Феофан, ректор Духовной Академии, представивший в свое время Распутина императрице. После того, как женщины, побывавшие в руках у "старца", стали исповедоваться в своем грехе епископу, тот отправился к государыне, чьим духовником был ранее. Он попытался открыть ей глаза на гнусные деяния новоявленного "угодника". Александра Федоровна вызвала к себе сибиряка и допросила его. Тот изобразил удивление, оскорбленную невинность и смирение. В результате епископ Феофан, известный ученый теолог, был сослан в Тавриченскую губернию. "Заткнул я ему глотку", - злорадствовал в кругу приятелей Распутин.

Затем к царю обратился митрополит Антоний, который указал ему на недостойное поведение "старца". Государь ответил, что церковь не вправе вмешиваться в личные дела царской семьи. "Нет, государь, - возразил митрополит, - это дело не одной вашей семьи, а всей России. Цесаревич не только ваш сын, он наследник престола и будующий монарх". Кивнув головой, Николай II дал понять, что аудиенция окончена. Но вскоре митрополит занемог и скончался.

Единственный ощутимый выпад нанес Распутину бывший его приятель, бунтарь по натуре, иеромонах Илиодор. Он был моложе Распутина, но успел зарекомендовать себя, как яркий проповедник, привлекавщий к себе множество верующих. Заявив, что намерен построить большой монастырь ("Пусть один принесет доску, другой - ржавый гвоздь!"), он привлек к делу тысячи добровольных строителей, и те на берегу Волги, неподалеку от Царицына, воздвигли обитель.

Илиодор был аскетом и фанатично верил в догмы православия и незыблемость самодержавного строя. Но, наряду с экстремистскими монархическими взглядами, он проповедовал еще и примитивный крестьянский коммунизм. Он учил, что страной должен править царь, но все подданные должны быть равны, как братья, и не принадлежать ни к каким сословиям и классам. Вот отчего Илиодор навлек на себя неудовольствие правительственных чиновников, местных властей, знати и иерархов церкви, став одновременно популярным среди простонародья.