Николай и Александра

Все свои душевные и физические силы императрица отдавала делу защиты России. Забыв о собственных недугах, она с головой ушла в госпитальну работу. Александра Федоровна была особенно счастлива, когда заботилась о ближних. В этом смысле война открывала перед нею самые широкие возможности. "То, чем я здесь занимаюсь, некоторым покажется ненужным, говорила императрица своей фрейлине Буксгевден. - Но здесь требуются заботливые руки, на счету каждый человек". Работа сестры милосердия захватила ее с головой. Огромный Екатерининский дворец в Царском Селе был превращен в военный госпиталь. К концу 1914 года в одном лишь Петроградском округе было открыто восемьдесят пять госпиталей, находившихся на попечении императрицы. Такого рода деятельность, правда, не в столь широких масштабах, занимались и другие русские дамы, под покровительством которых функционировали госпитали и санитарные поезда. Однако очень немногие, подобно императрице, сами поступали на курсы сестер милосердия и ежедневно приходили работать в госпиталь.

Распорядок жизни изменился и в Александровском дворце. Государыня, из-за частых недомоганий лежавшая прежде в постели до полудня, поднималась в семь часов, чтобы успеть к заутрене. В девять, надев на себя серое платье сестры милосердия, вместе со старшими великими княжнами, Ольгой и Татьяной Николаевнами и Анной Вырубовой, она отправлялась в госпиталь на курсы. Ежедневно с фронта прибывали поезда со знаком Красного Креста, битком набитые ранеными и умирающими. Большинство из них получило лишь первую помощь прямо в окопах или на полевых перевязочных пунктах. Бойцы прибывали грязные, в окровавленных повязках; они метались в бреду, стонали. Под руководством опытных сестер учащиеся курсов обмывали и перевязывали раны и изуродованные конечности. А.Вырубова вспоминала: "Государыня и Великие Княжны присутствовали при всех операциях. Стоя за хирургом, Государыня, как каждая операционная сестра, подавала стерилизованные инструменты, вату и бинты, уносила ампутированные ноги и руки, перевязывала гангренные раны, не гнушалась ничем и стойко вынося запахи и ужасные картины военного госпиталя во время войны". И тем не менее, писала фрейлина, никогда императрица не была более счастлива, чем в тот день, когда, "выдержав экзамен, Императрица и дети, наряду с другими сестрами окончившими двухмесячный курс, получили красные кресты и аттестаты на звание сестер милосердия военного времени".

Проработав все утро в операционной, государыня наспех обедала и вторую половину дня проводила в осмотрах других госпиталей. Вырубова писала в своих мемуарах: "Вижу ее, как она утешает и ободряет их, кладет руку на голову и подчас молится с ними. Императрицу боготворили, ожидая ее прихода, стараясь дотронуться до ее серого санитарного платья; умирающие просили ее посидеть возле кровати, поддержать им руку или голову, и она, невзирая на усталость, успокаивала их целыми часами". А.А.Вырубова наблюдала, как "раненые солдаты и офицеры часто просили Государыню быть около них во время тяжелых перевязок и операций, говоря, что "не так страшно", когда Государыня рядом".

Для императрицы люди эти были воплощением истекающей кровью, умирающей России. Она ощущала себя царицей матушкой всех этих храбрых мужчин и юношей, которые, не щадя себя, сражались за Родину. "Какие ужасные раны!" - писала она государю 21 октября 1914 года. "В первый раз побрила солдату ногу возле и кругом раны..." В тот же день, в другом письме она сообщает: "3 большие операции - одному раненному пришлось отрезать 3 пальца, так как начиналось заражение крови... Меня преследуют ужасные запахи от этих зараженных ран. Княжна осмотрела бедного мальчика и одного офицера 2-го стрелкового п., ноги которого уже стали темного цвета; опасаются, что придется прибегать к ампутации.

Я вчера присутствовала при перевязке этого мальчика - ужасный вид, он прижался ко мне и держался спокойно, бедное дитя". 20 ноября она писала: "Сегодня утром мы присутствовали (я, по обыкновению, помогаю подавать инструменты, Ольга продевала нитки в иголки) при нашей первой большой ампутации (рука была отнята у самого плеча)".

Императрица не щадила себя, обрабатывала даже жуткие раны в пах. "Мне пришлось перевязывать несчастных с ужасными ранами... они едва ли останутся мужчинами в будущем, так как все пронизано пулями, быть может, придется все отрезать, так все почернело, но я надеюсь спасти, - страшно смотреть, - я все промыла, почистила, помазала иодином, покрыла вазелином, подвязала, - все это вышло вполне удачно... Я сделала три подобные перевязки, - у одного была вставлена туда трубочка. Сердце кровью за них обливается, - не стану описывать других подробностей, так это грустно, но, будучи женой и матерью, особенно сочувствую им. Молодую сестру (девушку) я выслала из комнаты..."