Николай и Александра

После того, как сам царь попросил у супруги помощи, императрица стала стараться изо всех сил. Пытаясь достичь "согласия и единения среди министров", при управлении внутренними делами она проявила ту же решительность и упрямство, как и при борьбе за жизнь сына. Не имея опыта, государыня совершала множество грубейших ошибок. Она наугад подбирала людей и принимала к сведению факты, не умея определить, правду ли ей сообщают, и зачастую полагаясь на впечатления, вынесенные из одной краткой встречи с тем или иным лицом. Со временем ее уверенность в собственных силах окрепла, и в сентябре 1916 года императрица с гордостью сообщала мужу: "Я больше уже ни капли не стесняюсь и не боюсь министров и говорю по-русски с быстротой водопада!!"

Распутин был не только советчиком императрицы, но и мерилом для оценки людей. "Хорошие" люди следовали советам "старца" и почитали его. "Дурные" же люди его ненавидели и сочиняли про него отвратительные небылицы. Старания "хороших" людей должны быть вознаграждены, поэтому их следует назначать на важные должности. От "дурных" людей не может быть никакого проку, поэтому тех из них, которые занимают ответственные посты, следует снять. Александру Федоровну не очень-то заботило, обладает ли тот или иной кандидат на должность соответствующими знаниями или опытом. Главное, чтобы его назначение было одобрено "божьим человеком". Симпатии данного лица к Распутину были гораздо важнее умения разбираться в вопросах снабжения боеприпасами, дипломатии или продовольствия.

Каждый новый кандидат в члены Совета Министров оценивался следующим образом: "Он любит нашего Друга... Он почитает нашего друга Друга... Он называет нашего Друга отцом Григорием... А не враг ли он нашему Другу?" В отличии от Думы, само существование которой императрица воспринимала как пощечину самодержавию, к Совету Министров царица относилась как к законному органу, члены которого назначаются государем, несут ответственность только перед ним и нужны для управления государством. Но Александра Федоровна не могла допустить, чтобы кто-то из министров перечил царю. Если какой-то министр был несогласен с государем, у императора тотчас возникало подозрение, что он сотрудничает с Думой, и мысль эта приводила ее в бешенство.

Для нее идеалом министра был престарелый Иван Логгинович Горемыкин. Уступивший в 1906 году свой пост Столыпину, Горемыкин вновь был назначен председателем Совета Министров перед началом мировой войны. Семидесятишестилетний болезненный старик, Горемыкин не питал никаких иллюзий относительно той роли, какую ему предстояло сыграть. Еще в 1896 году Победоносцев писал императору, что Горемыкину следует отдохнуть, иначе он "не переживет и зиму". Горемыкин неоднократно и тщетно обращался к царю с просьбой освободить его от этой должности. "Государь не видит, что уже свечи зажжены вокруг моего гроба и только меня и ожидают для отпевания", - заявлял он печально.

Однако царь слишком ценил старомодное верноподданические представления Горемыкина о самодержавии и роли царского министра, чтобы уволить его в отставку. "Я человек старой школы, для меня Высочайшее повеление - закон, - заявлял престарелый политик. - В моей совести Государь Император - Помазанник Божий, носитель верховной власти. Он олицетворяет Собою Россию. Ему сорок семь лет, и распоряжается судьбами русского народа не со вчерашнего дня. Когда воля такого человека определилась, и путь действий принят, верноподданные должны подчиниться, каковы бы ни были последствия. А там дальше - Божья воля. Так я думаю и в этом сознании умру". Неудивительно, что императрица была в восторге от Горемыкина, которого любовно называла "Стариком". "Он все так четко видит и понимает, одно удовольствие с ним разговаривать", - заявляла она.

Насколько отличались воззрения Горемыкина наряду с его взглядами на роль самодержавия от точки зрения других министров, стало особенно заметно во время правительственного кризиса, выразившегося после решения Николая II возглавить армию. Из всех министров лишь Горемыкин поддержал решение государя.

Тщетно обращался престарелый премьер к министрам: "Призываю вас, господа, перед лицом событий чрезвычайной важности, склониться перед волей Его Величества, оказать Ему свою полную поддержку в этот час испытаний и отдать все свои силы, чтобы послужить Государю". Когда ему в этом отказали, Горемыкин устало произнес: "Прошу уведомить Государя, что я не подхожу для этой роли и что нужно заменить меня лицом, придерживающимся более современных взглядов. Буду благодарен вам за эту услугу".