Николай Языков: биография поэта

…И что ж? Она не разумела,Кого любил, кому я пел.Я мучился, а знаком телаЕй объяснить не захотел,Чего душа моя хотела.Так пронеслися дни поста,И, вольнодумна и свята,Она усердно причастилась.Меж тем узнал я, кто она;Меж тем сердечная войнаВо мне помалу усмирилась,

И муза юная мояНепринуждённо отучиласьМечтать о счастье бытия.Опять с надеждой горделивойГляжу на Шиллеров полёт,Опять и радостно и живоВ моей груди славолюбивойОгонь поэзии растёт…

. . . . . .

…Сия особенность поэтаНекстати нынешним годам,Когда питомцы бога света

Так мило воспевают намСвоё невинное мученье,Так помыкают вдохновенье,И так презрительны к тому,Что не доступно их уму!Но как мне быть? На поле славыСмешаю ль звук моих стиховС лихими песнями оравыВсегда отчаянных певцов?Мне нестерпимы их жеманства,Их голос буйный и чужой…

Нет, муза вольная со мной!Прочь жажда славы мелочнойИ лёгкий демон обезьянства!Спокоен я: мои стихиЖивит не ложная свобода,Им не закон – чужая мода,В них нет заёмной чепухиИ перевода с перевода;В них неподдельная природа,Своё добро, свои грехи!Теперь довольно, до свиданья!Тогда, подробней и ясней

Сего нестройного посланья,Я расскажу тебе деяньяЛюбви неконченной моей!

Полная картина. «Любя немецкие науки И немцев вовсе не любя…» – круг друзей, объединившихся вокруг Языкова, становится первым зачатком – колыбелью – студенческого общества (студенческой корпорации) «Рутения», создаваемого по почину Языкова и под его напором общества русских студентов Дерптского университета; общество просуществует довольно долго, но так и не получит официального статуса; Языков сперва будет возмущаться, как же так, университетское начальство позволяет немцам регистрировать самые разные общества, в том числе называемые в честь деятелей Ливонского и Тевтонского орденов, а русское общество, с самыми безобидными намерениями, чисто культурными, с отказом от дуэлей и прочего «пьянства и буянства», которые в негласный кодекс чести немецких обществ входят, регистрировать отказывается – и это на территории Российской империи! Потом Языков махнет рукой, теплых чувств к «немцам» эта история ему не добавит, и послужит, возможно, одной из причин, по которым он решится окончательно покинуть Дерпт, а борьба за официальный статус общества продлится очень долго, аж до 1860-х годов, да так и уйдет в песок.

А мы вглядимся отдельно в вольнолюбивую линию в этих посланиях. Свободолюбивых стихов Языков пишет в ту пору очень много, сказывается влияние Рылеева и Бестужева, и не только в чисто «политической» лирике, но и в его посланиях и в студенческих песнях эти бунтарские настроения то и дело звучат в полную силу.

И в посланиях Киселеву в самом разном виде, но всегда негативном, склоняются «поп и государь».

И вот здесь напрашивается очень показательный пример, который, по-моему, много объясняет.

«Попы и государь», «попы и цари», «попы и русская глупость», «цари и русское рабство», все это так или иначе склоняется в стихах-агитках Рылеева и Бестужева. И все это – со вполне кровожадной направленностью. Вспомним хотя бы их известнейшую песню-агитку про кузнеца, который несет три кованых ножа – на попов, на вельмож и на самого царя…

Дальше – больше. Вспомним еще одно известное четверостишие:

Мы добрых граждан позабавимИ у позорного столпаКишкой последнего попаПоследнего царя удавим.