Николай Ликийский

Сразу после издания эдикта придворные чины, военачальники и чиновники, исповедавшие Христа, были принуждаемы к отречению от Него под угрозой увольнения от службы и лишения привилегированного статуса.

Более того, дело дошло до того, что симпатизировавшую христианам супругу императора и его дочь заставили принимать участие в жертвоприношениях.

И только после этого произошли те самые два пожара в никомидийском дворце императора, о которых мы уже говорили.

Затем произошло еще два события, виновниками которых молва также назвала христиан.

А все дело было в том, что появившиеся в Армении и Антиохии узурпаторы подняли мятежи.

Оба восстания были легко и быстро подавлены, но в правительственных кругах усугубились тревожные настроения, которые побуждали к ужесточению репрессивной политики.

В этой обстановке Диоклетианом один за другим изданы были два новых эдикта, одним из которых предписывалось всех епископов повсеместно заключить в тюрьму“, а другим — „всякими средствами заставить их принести жертву“.

Понятно, что действие эдикта распространялось не только на епископов, но и на всех клириков.

„Повсюду, — писал по этому поводу историк, — попали в заключение тысячные толпы; тюрьмы, построенные издавна для убийц и разрывателей могил, были теперь полны епископов, священников, диаконов, чтецов и заклинателей; места для осужденных за преступление не оставалось“.

Казни обрушились и на христиан, служивших при дворе или занимавших командные должности в армии.

Дорофей и Горгоний вместе с другими христианами из числа придворных юношей были удавлены.

Особенно лютым мучениям предан был дворцовый сановник Петр.

Его привели на площадь в Никомидии и велели принести жертву.

После того, как он отказался, его раздели, подвесили и били бичами.

„Он, — писал очевидец, — терпел, бесповоротный в своем решении, хотя кости его уже были видны; и вот составили смесь из уксуса с солью и стали поливать уже помертвевшие части тела.

Он презрел и эти страдания; тогда притащили на середину железную решетку, подложили под нее огонь и стали жарить то, что оставалось от его тела, так, как жарят мясо, приготовляемое в пищу, не целиком, чтобы он сразу не скончался, а по частям: пусть умирает медленно.

Уложившим его на огонь разрешено было снять его не раньше, чем он знаком даст согласие выполнить приказ.

Мученик, однако, не сдался и победоносно испустил дух среди мучений.

Так был замучен один из императорских придворных юношей. Его звали Петром, он был достоин своего имени“.

В Никомидии, после восьмидневных мучений пыток за верность Христу, был обезглавлен военачальник, родом из Каппадокии, Георгий, которого христианский мир чтит как мученика и отважного воина.

Гонения на христиан из Никомидии распространились в другие провинции.

Сохранившиеся мученические акты свидетельствуют о казнях христиан в Александрии, Фракии, Ликии, Палестине, Финикии, Африке, Мавритании, Нумидии, Испании, Италии и на Сицилии.

В Кесарии Палестинской после жестоких пыток по обвинению в государственной измене был обезглавлен священник Прокопий.

Все его преступление заключалось в том, что на допросе он произнес гомеровские стихи:

— Нет доброго там, где много господ!

Судьи посчитали, что „эти слова содержат в себе оскорбление императоров“.

Два других палестинских клирика, Алфей и Закхей, были казнены за то, что „настойчиво утверждали, что они признают одного только царя — Иисуса Христа, а это язычниками было принято как богохульство против священного имени императоров“.

Август Максимиан и цезарь Галерий преследовали христиан даже с большей свирепостью, чем сам Диоклетиан.

Особенно много мучеников пострадало в Африке, находившейся под верховным управлением Максимиана.

Епископ Феликс был схвачен в африканском городе Тибиуре.

Проконсул Африки потребовал от него выдачи священных книг.

После отказа сделать это Феликс был переправлен в Апулию.

Его допрашивали и там, требуя выдачи Писаний, и в конце концов за отказ подчиниться гонителям он был приговорен к усечению мечом.

Чтобы сломить волю христиан и особенно христианок, палачей подталкивали к надругательству над их целомудрием, к растлению девиц.

Спасая свою честь, христианки иногда шли на добровольную смерть, которая Церковью никогда не рассматривалась как греховное самоубийство: „Некоторые из них, — по словам Евсевия, — избегая испытания и не дожидаясь, пока их схватят враги, бросались вниз с высоты дома“.

Подобным образом поступила ученица антиохийского пресвитера Лукиана 15-летняя мученица Пелагия, бросившаяся с крыши своего дома, чтобы сохранить целомудрие.

Надо ли говорить, что в эти годы над Николаем нависла смертельная опасность. Ведь он был не только высокопоставленным священником, но и одним из апологетов христианства.

А с такими людьми власть расправлялась не только в высшей степени безжалостно, но и в первую очередь.

В трудное для Церкви Христовой время гонения архипастырь Ликийской Церкви с неустрашимостью поддерживал в вере свою паству, громко и открыто проповедуя имя Божие.