Никта

— Э, алё! — он очнулся, когда водитель щелкнул пальцами перед его носом. — Ты заснул, что ли?

— Просто немного укачало, — Леонид потёр глаза, отгоняя оцепенение. — О чём ты говорил?

— Вот, как раз мимо фермы проезжаем. Глянь направо.

Он повернул голову, но за едва видной обочиной была полная мгла.

— Что за ферма-то?

— Ну, здрасьте. Не помнишь, как мы летом туда каждый день мотались?

— А, так ты о Капитолии? Так бы и сказал, а то «ферма» … Как, кстати, там сейчас дела обстоят?

— Никак. Прикрыли его десять лет назад. Потом землю выкупил какой-то предприниматель, вроде хотел пашню на этом месте сделать. Снесли пару зданий, на этом всё и остановилось.

— И что, сейчас там ничего нет? — Леонид испытал разочарование.

— Часть зданий ещё стоит. Большой телятник сгорел три года назад — бомжи подожгли во время пьянки.

— Он совсем заброшен? Или всё-таки планируют что-то восстановить?

— Откуда? Это нерентабельно. Да и людей, которые работали бы в нём, в окрестных деревнях не осталось. Все разъехались, одни старики. Ну ты помнишь, что я тебе о Волково говорил…

— Да, — сказал Леонид, — помню.

Он посмотрел туда, где находилась бывшая ферма, и опять уперся взглядом в стену непроницаемой темноты. Капитолий, как их компашка называла когда-то ферму, оставался невидимым. Беспорядочное нагромождение стойбищ, ангаров, хранилищ и летних домов, которые в детстве казались им огромными. Территория фермы была так велика, что следить за всеми её закромами не представлялось возможным даже с сотней сторожей. Огорожен Капитолий был лишь невысоким дощатым забором. Доски можно было легко оторвать, пробраться внутрь через образовавшийся лаз, а потом вернуть их на место, как ни в чём не бывало. А со стороны пастбищ дело и вовсе ограничивалось изгородью из жердей, но там обычно бывало людно, так что Леонид и его друзья обычно проникали в Капитолий через забор со стороны стогов желтого сена. Среди лабиринтов, образованных высокими стогами, было здорово играть в прятки и салки, а когда это надоедало, они взбирались на сами стога и играли в «сенного царя», сталкивая друг друга вниз (за этим занятием обычно их и ловили, и тогда вся шестерка сломя головы мчалась обратно к забору, благо хитросплетения узких проходов были им на руку). Обычно, как самый сильный и цепкий, в игре побеждал Лёша — тот самый, который сейчас сидел за рулём «Фольксвагена». Однажды он в пылу борьбы с такой силой скинул Леонида вниз с трехметровой высоты, что тот на полной скорости врезался головой в землю. Леонид до сих пор удивлялся, как он тогда не сломал себе шею. Голова после этого болела целую неделю.

Значит, теперь того волшебного местечка нет. Хотя Леонид и ждал чего-то подобного, у него всё равно сердце защемило. «Вот почему лучше не возвращаться в детские места, — подумал он. — Чтобы не портить себе воспоминания. Может быть, оно и к лучшему, что сейчас темно и я так и не увидел, во что превратился наш Капитолий».

— Какой там час? — спросил он.

Алексей на секунду отпустил руль, чтобы посмотреть на часы на запястье.

— Без двадцати минут семь. Ничего, прибудем вовремя. А вот Кирилл с Людой наверняка припозднятся. Ты же знаешь, какой Кирюха у нас «пунктуальный».

— Уже тридцать пять лет прошло, — улыбнулся Леонид. — Его отношение ко времени могло измениться.

— Как же, — иронично хмыкнул Алексей. — Вот скажи честно: ты, например, чувствуешь, что так уж сильно поменялся с тех пор, как тебе было двенадцать?

— Ну…

— Вот видишь! А что касается меня, то ни капельки я не вырос. Всё тот же малолетний раздолбай, — он хохотнул. — Погоди, ты в этом ещё убедишься, когда я начну лезть на крышу, чтобы спрыгнуть оттуда, как в старые добрые времена.

— Да, помню твои выходки, — усмехнулся Леонид. — Никогда не понимал, как ты себе ноги не ломал.

— Весь секрет в том, чтобы правильно сгруппироваться. У меня была целая теория, какую позу принять при полёте, чтобы отделаться небольшими повреждениями — хоть диссертацию пиши. Сейчас, правда, уже мало что помню.

— Вот и хорошо. Значит, прыгать не будешь.

— Ой, не уверен, — ухабы пошли чаще; Алексей переключил автомобиль на первую передачу. — Рюмашка-другая водки, и меня может потянуть на подвиги. Говорю же, я всё ещё тот же мелкий ушлёпок, а ты не веришь.

Отсмеявшись, они несколько минут ехали молча: Алексей сосредоточился на вождении, а Леонид вновь уставился в лобовое стекло. Там, где электричество фар проигрывало борьбу с темнотой, кончалась и дорога… кончался, собственно, весь зримый мир. На Леонида нашло странное ощущение, будто на самом деле «Фольксваген» не движется вперёд, а стоит на месте, вращая колёсами, как на ленточном тренажёре, и эта дорога со снежными горками по краям будет виться вечно, сколько бы они ни ехали…

— Жалко будет, если Федик не приедет, — заговорил Алексей, когда машина завернула за крутой поворот. — Он сказал, что постарается быть, но может опоздать. Дела, понимаете ли.

— Так у кого из нас могут быть дела, если не у него? Всё-таки важная шишка, занятой человек.