Нью-Йоркские Чайки

         – Да, да... Все думаю про Джеффа... – Осип заговорил вдруг очень тихо, устремив взгляд куда-то к потолку. – Самое ужасное заключается не в том, что я однажды не одолжил ему пятьдесят баксов. Это – ерунда, он все равно бы нашел деньги на наркотики. Но я всегда отказывал ему надеть мне тфилин. Сколько раз Джефф просил: «Идем, Жозеф, я тебе надену тфилин. У меня ведь в этом мире ничего нет: сын не мой, жена чужая, специальности никакой, родители от меня отказались. Но я хочу тебе сделать хоть что-то хорошее. Я вообще хочу сделать в этой жизни что-то полезное. Если я тебе надену тфилин, ты соединишься с Богом. И это будет моя благодарность тебе...» А я, дубина, отказывал... А-ах!.. Помню, когда я был в Израиле... – и он начал рассказывать о своей поездке в Израиль к родным. – В музее «Яд Вашем» есть зал в виде темного гранитного лабиринта. Идешь по нему, а чьи-то детские голоса в это время произносят имена детей, убитых в душегубках и крематориях. Звучат детские голоса, в зеркалах отражаются горящие свечи. Каждая свечка – в память загубленного ребенка. Сотни, тысячи свечей. Так страшно, что мороз по коже... Ты в то время была беременна, и я, помню, шел по этому темному коридору и представил себе на миг, что моего будущего сына тоже могли бы так... А-ах... 

         Махнув рукой, поднялся. Стянул футболку, снял шорты, брякнув металлическими пряжками, и направился к кровати.

         Тоня смотрела на него: его худая спина, чуть приподнятые кверху плечи, далеко выступающие лопатки. У Арсюши – отцовская осанка. И вообще, сын – в отца.

         И очень ей тяжело. Но, несмотря на все безумие, что Осип творит: на измену с этой отвратительной Стеллой, на то, что они не живут больше как муж и жена, что ей стыдно и больно, – несмотря на все это, он по-прежнему волнует ее. И она хочет быть с ним.  

         – Ты хочешь, чтоб я ушла? Забрала ребенка и ушла? – спросила она тихо.

         – Я ничего не хочу. Выключи свет. Я хочу спать, – буркнул он, радуясь и благодаря Тоню в душе за то, что она вслух сказала то, чего он сам так сильно хочет. 

         Щелкнул выключатель, и в комнате стало почти темно, если не считать бликов от цветной змейки, что бегала по монитору компьютера. 

         Тоня придвинула стул, смотрела в компьютере какие-то вэб-сайты. На самом же деле вспоминала...

         Впервые встретив Осипа на даче у подруги, она сразу расторгла помолвку со своим женихом – преуспевающим адвокатом. Ее родители не были от Осипа в восторге, особенно мама. Но Тоня пошла наперекор всем. Ей казалось непонятным, просто непостижимым, как можно такого Осипа не любить?.. За все десять лет замужества она ни разу не пожалела о своем выборе. Осип – такая же часть ее, как и Арсюша, они оба – ее мир, ее жизнь. Да, он долго и трудно искал себя. И сейчас, когда, наконец, все наладилось, когда он стал заниматься любимым делом – снимать кино, когда, казалось бы, самое время радоваться жизни... Все летит вверх тормашками. Неужели это крах семьи, крах всех ее надежд? Больно, как больно!.. А что будет с Арсением? Как он воспримет семейный разрыв?..    

         Тоня отхлебывала остывший чай. Было что-то механическое, неживое, от куклы, в ее движениях, ее позе, ее застывшем, без всякого выражения, лице, освещенном слабым светом люминесцирующего экрана...      

Глава 10

         Стелла пряталась за каждым кустом, за каждым столбом, мелькала в машинах и метро. Она исчезла из Sea Gate как будто специально для того, чтобы возникать в каждом уголке многомиллионного города. 

         Фонарь в ее доме горел круглые сутки только в первую неделю после ее исчезновения, но потом чья-то бережливая рука стала выключать его, и  Осип, каждый раз появляясь на ее крыльце перед закрытой дверью, с непонятным упорством снова нажимал кнопку выключателя, словно подавал сигнал мольбы: вернись, я жду...

         Ему мерещился ее мелькнувший сарафан за шлагбаумом у въезда в Sea Gate. Ее голова с подобранными кверху волосами плыла порой далеко за буйками, почти у самого фарватера. Осип нырял и плыл туда, к ней, не обращая внимания на свистки разгневанных спасателей, пока Стелла-русалка вдруг не исчезала в пене волн...

         Но чаще всего она появлялась в «Мандарине»...

         Относительно недавно построенный отель находился в самой гуще бродвейских театров, престижных бутиков и ювелирных магазинов. Бросив вызов аристократической старушке «Астории», юный толстосум «Мандарин» быстро стал местом самой безумной траты денег.

         Круглые сутки к зданию «Мандарина» подкатывали лимузины и «Мерседесы», там постоянно крутились журналисты и разного рода поклонники, в надежде взять интервью или получить автограф знаменитости.

         Для неофициальных встреч там появлялись и политики разного ранга, вплоть до экс-президентов и Самого – нынешнего хозяина Белого дома.