Нюрнберг вне стенограмм

Покинув стены МТШ, фон Ширах сначала отправился к сыну Роберту, который арендовал для него виллу Штубенраух в Мюнхене. В свое время (в 1956 году) самый популярный западногерманский журнал Stern издал мемуары его супруги Der Preis der Herrlichkeit

(«Цена великолепия»), где вольно рассказала о своем нацистском прошлом и жизни элиты Третьего рейха. Книга имела колоссальный успех и принесла Хенни очень неплохие гонорары. Теперь, когда на свободе оказался Бальдур, Stern решил повторить успех. Ширах согласился на серию интервью Stern

, в которых назвал суд над собой «показательным». Эти интервью легли в основу вышедших в 1967 году в Гамбурге его воспоминаний Ich glaubte an Hitler («Я верил Гитлеру»). Однако его писания имели значительно меньшую популярность, чем экзерсисы его супруги… В интервью NBC, которое он дал вскоре после освобождения, Ширах выразил сожаление, что не сделал достаточно для предотвращения нацистских злодеяний.

В 1968 году Шираха пригласил к себе бывший депутат Рейхстага от НСДАП и гауптштурмфюрер СС, а ныне успешный бизнесмен Фриц Кин, и он переехал в Дейбхальде, недалеко от Троссингена. Их семьи оказались тесно связанными: сын фон Шираха Роберт женился на внучке Кина и стал управляющим одной из его компаний. Ухаживать за постоянно болевшим Бальдуром Кин поручил своей дочери Гретль. Здесь он провел три года, а в 1971 году, когда у него еще больше ухудшилось зрение и он практически ослеп на левый глаз, Ширах перебрался в пансион «Мюллер» (Pension Müllen) – бывший отель Montroyal

в Крёфе-на-Мозеле. Этот небольшой уютный поселок в земле Рейнланд-Пфальц был некогда поместьем королей из династии Меровингов. Пансионом управляли бывшая лидер «Союза немецких девушек» (BDM) города Кэте Мюллен и ее сестра Ида.

К концу жизни Ширах начал злоупотреблять алкоголем. На свободе он прожил недолго – восемь лет и умер 8 августа 1974 года, в возрасте 67 лет, в Крёфе от коронарного тромбоза. Он был погребен на местном кладбище, по желанию Кэте Мюллен на его надгробии была выбита надпись: Ich war einer von Euch («Я был одним из вас»)[172]

.

Если фон Ширах был самым молодым заключенным МВТ, то самым энергичным и активным и до, и после освобождения, безусловно, был Альберт Шпеер. Еще во время отсидки его бывшие сотрудники и партнеры по инициативе его друга и соратника архитектора Рудольфа Вольтерса создали фонд для помощи его супруге. (В 1948 году Маргарет Шпеер пожаловалась Вольтерсу, что ей нужно 100 марок в месяц на оплату обучения детей. За время нахождения Шпеера в тюрьме фонд собрал «на обучение детей» 158 тысяч марок.) Родители Шпеера умерли, пока он находился в заключении: отец – убежденный противник нацистов – в 1947 году, мать – поклонница Гитлера и член НСДАП – в 1952-м. Его конфидентами на воле стали уже упоминавшийся Вольтерс и его многолетняя секретарша Аннемари Кемпф – переписываться с Шпеером они не могли, поскольку не были родственниками, но держали с ним связь через его супругу. Они сделали все возможное, чтобы Шпеер стал одним из «фаворитов» компаний по освобождению нацистских военных преступников, тем более что он полностью перековался и был готов по полной программе обличать режим, которому он был обязан всем. Среди прочих за его освобождение высказывались такие фигуры мирового (как минимум, европейского) масштаба, как Шарль де Голль и Вилли Брандт. (Кстати, благодаря последнему было закрыто дело о конфискации имущества Шпеера и вся его собственность была возвращена семье – вернее, ее так и не забрали.) Но советская сторона категорически отказалась даже обсуждать этот вопрос, и Шпеер благополучно отсидел свои 20 лет…

С пребыванием Шпеера в Шпандау связан и практически детективный сюжет о написании им мемуаров и их «вывозе» из тюрьмы. Вполне закономерно державы-победительницы заранее обговорили вопрос, что заключенным запрещается писать мемуары, иначе смысл их отсидки просто перестал бы существовать, превратившись во время, которое им предоставили для самооправдания. Но Шпеера это не остановило, и мы можем сделать вывод, что тюремный режим в Шпандау был не особо суровым – если было бы желание, ничего подобного не могло бы произойти. На протяжении своего заключения Альберт Шпеер постоянно тайно делал письменные заметки о распорядке дня и конфликтах между другими заключенными, записывал свои воспоминания о Гитлере, о жизни в Третьем рейхе и т. д., и т. п. Начиная с 1948 года через своего санитара, голландца по происхождению Тони Пруста, Шпеер тайно переправлял свои записи из МТШ на волю, из Берлина они совершали путешествие в Западную Германию, в Рейнскую провинцию, и концентрировались в Кесфельде, у Рудольфа Вольтерса. Всего у него к моменту освобождения Шпеера накопилось ни много ни мало 20 тысяч страниц (!).