Нюрнберг вне стенограмм

Личные впечатления о том, что мне довелось увидеть, узнать и понять в результате моей командировки для работы в качестве переводчика на Международном военном трибунале в 1945–1946 годах

Воспоминаний откровенье

«…Нас гнали к траншеям, которые были вырыты для обороны города. В этих траншеях нашли себе смерть 9000 человек еврейского населения, больше ни для чего они не понадобились. Нам велели раздеться до сорочки, потом искали деньги и документы и отбирали, гнали по краю траншеи, но края уже не было, на расстоянии в полкилометра траншеи были наполнены трупами, умирающими от ран и просящими еще об одной пуле, если одной было мало для смерти. Мы шли по трупам. В каждой седой женщине мне казалось, что я вижу маму… Один раз мне показалось, что старик с обнаженным мозгом – это папа, но подойти ближе не удалось»[182]

.

Это фрагмент из дневника мариупольской студентки Сарры Глейх, наряду с другими архивными документами вошедший в «Черную книгу» Василия Гроссмана и Ильи Эренбурга. Журналистские публикации, научные исследования, произведения разных художественных форм и жанров о том историческом периоде перешагнули рубеж веков. Кажется, известно все и даже больше – нет белых пятен. Послевоенное поколение, наполненное родительской и своей болью, ныне вряд ли удивишь новыми доказательствами зверской сути фашизма – ведь справедливость восторжествовала: Великий суд был… Но вопросы все равно теребят мозг и волнуют душу: как такое могло произойти. Читатели, слушатели, зрители – посетители сайта пишут об этом, нередко пересказывая запомнившиеся откуда-то эпизоды Великой Отечественной войны. Видно, современность настораживает нас.

Под паутинной кисеёй —Лукавство строит мир немой…

И жадность с ненавистью в пляскеКружит, меняя рьяно маски.Земля в тумане ирреальности —

Нацизма тень блуждает в данности.

Случайное не бывает случайным, и однажды у меня в руках оказались пожелтевшие от времени машинописные страницы с многочисленными чернильными правками – рукопись дневника Ольги Григорьевны Табачниковой-Свидовской «Нюрнберг вне стенограмм». Очевидица грандиозного мирового события оставила нам свои заметки.

– Мы познакомились с Ольгой Григорьевной Табачниковой (в девичестве Свидовской) в 1975 году, когда я пришла работать в английскую редакцию газеты «Московские новости», – рассказывала Валерия Львовна Алёшина. – Это была крупная женщина с энергичным лицом, неразговорчивая и очень сдержанная. Оживлялась она только при разговоре о театре и балете. Ольга Табачникова была первым браком замужем за Юрием Ильичом Табачниковым, работавшим в английской редакции Radio Moscow

. У них сохранились хорошие отношения на протяжении всей жизни. Впоследствии Ольга Григорьевна вышла замуж за Бориса Александровича Львова-Анохина, известного театрального постановщика и критика. Я бывала у них дома на Олимпийском проспекте, где чета жила с мамой Бориса Александровича – Лидией Митрофановной. Ольга Григорьевна редко рассказывала о своей работе в Германии, детали которой нашли отражение в ее воспоминаниях. Лишь после регулярных встреч с ветеранами процесса в Нюрнберге, она грустила об уходящих из жизни друзьях. После неожиданной смерти Ольги Григорьевны ее муж показал мне эти мемуары, которые пытался напечатать. Не знаю, насколько успешными были его попытки… Борис Александрович скончался от сердечного приступа ночью, не дождавшись «скорой помощи». Незадолго до своего ухода он дал мне почитать воспоминания Ольги Григорьевны. Так эти листки остались у меня. Детей у них не было, – завершила Валерия Львовна, протянув мне рукопись.

Об историческом процессе планетарного значения опубликованы тома документальных, научных, журналистских изданий. Архив грандиозен. А «личные впечатления» могут ли быть интересны ныне… Некоторые – как правило, одни и те же – эпизоды воспоминаний О. Г. Табачниковой-Свидовской появлялись в наших СМИ к известным памятным датам. Однако целостное описание день за днем происходящих событий с тонкими подробностями политических акцентов создает особую картину времени. И вот уже читатель анализирует, мыслит, проводит параллели. Вероятно, именно этого хотела Ольга Григорьевна, выдержав значительный срок – сорокалетие. «Перестройка» в действии. Думай, народ, думай…

И редакция РИА-РОСА думала: публиковать или… Выпустили в «интернетный» свет три скромные части – по сути отдельные фрагменты дневника-монолога – в память о человеке, гражданине и тех незабываемых днях истории, оставив за собой право свободного порядка частей авторского текста для представления читательской аудитории. И зерно было брошено ко времени.

Зинаида Федотова

Воспоминания