Нюрнберг вне стенограмм

К СУДУ ИСТОРИИ

Суд народов – Нюрнбергский процесс – проходил с 20 ноября 1945 по 1 октября 1946 г. Отсутствовал «преступник № 1» – Адольф Гитлер: 30 апреля 1945 года он покончил жизнь самоубийством…

Таков был эпилог.

Но в течение процесса подсудимые – главные военные преступники – и их защитники делали все, чтобы уйти от справедливого возмездия, прибегали к самым изощренным уловкам.

Те самые ведущие деятели нацистского режима, которые проявляли беспощадную жестокость и бесчеловечность, стали на процессе вдруг больными, слабыми, удивительно забывчивыми и неинформированными.

Так, например, ближайший сподвижник Гитлера Гесс пытался симулировать на процессе психическое расстройство и потерю памяти.

На невменяемость ссылался и один из наиболее рьяных гитлеровских пропагандистов, гауляйтер Франконии Штрайхер.

Явно не был в ладах с памятью и «наци № 2» – Геринг… Он имел наглость заявить, что «имеется много свидетелей, которые могут подтвердить, что я никогда не хотел наступательной войны и стремился ей воспрепятствовать. Мы все учили в школе старую латинскую пословицу: “Кто хочет мира, должен готовиться к войне”».

А вот какова была его реакция на показ фильма о концлагерях: «Как и все, я ужаснулся. Ясно, что я вводил такие лагеря не для этой цели. Я стремился к тому, чтобы перевоспитать политических упрямцев, поставить их на рельсы национал-социализма. С 1934 года руководство лагерями перешло к Гиммлеру, который из осторожности держал нас всех вдали от этого. Так что я не имею никакого понятия об этих ужасах».

Какая трогательная «неосведомленность» и «забывчивость»!..

Выступление «воскресшего из мертвых» Паулюса произвело колоссальный эффект и оказало огромное влияние на весь ход Нюрнбергского процесса. Вспоминает бывший помощник главного обвинителя от СССР, доктор юридических наук, профессор Марк Юрьевич Рагинский:

– Появление в зале заседания 11 февраля 1946 года фельдмаршала Фридриха Паулюса имело довольно интересную предысторию.

9 января 1946 г. Паулюс обратился с заявлением в адрес Советского правительства о том, что, узнав из газет о Нюрнбергском процессе, он считает своим гражданским долгом сообщить, как готовилось третьим рейхом нападение на Советский Союз.

Его показания могли быть одним из решающих аргументов в разоблачении нацистской легенды о «превентивной войне» против СССР, которую вовсю использовала защита.

Когда советский обвинитель Н. Д. Зоря, представляя доказательства по разделу обвинения «Агрессия против СССР», предъявил свидетельские показания Паулюса, адвокат Нельте выступил с возражениями и заявил: «Учитывая личность свидетеля и важность вопросов, которые он может осветить, следовало бы доставить свидетеля в суд для перекрестного допроса».

Со стороны защитников это был довольно хитроумный ход. Может быть, Паулюса уже нет в живых? Если же Паулюс жив, то, может быть, советские обвинители не рискнут доставить его в Нюрнберг, в американскую зону?

Вот диалог между главным обвинителем от СССР и лордом-судьей Лоренсом.

Руденко

: Если Трибунал считает, что свидетеля нужно доставить сюда, он будет доставлен.

Лоренс: А Вам известно, где свидетель в данное время находится?

Руденко: Да, господин председатель, известно.

Лоренс: Но Вам потребуется много времени на доставку свидетеля, а мы не можем долго ждать, ибо, как вам известно, Устав Трибунала требует, чтобы суд был не только справедливый, но и скорый?

Руденко: Нам много времени не потребуется, всего минут 10–15, а если это много, то свидетель через 5 минут предстанет перед Трибуналом.

И тут подбежал Нельте и торопливо заявил: «Защита не настаивает на личной явке свидетеля, она сознает трудности советского обвинения в доставке сюда свидетеля и готова ограничиться заявлением советского обвинителя, что представленное заявление соответствует подлинному заявлению Паулюса».

Р. А. Руденко разгадал и эту хитрую уловку и сказал, что он предпочитает заслушать свидетеля в суде. Трибунал с ним согласился, и через несколько минут появился Паулюс.

Все словно замерли. Затем раздался оглушительный грохот – треск стульев, с которых буквально сорвались представители средств массовой информации, бросившихся на пункт связи передавать свои сверхсрочные сообщения об этой поистине мировой сенсации.

Я припоминаю при этом Кейтеля. До этого дня он сидел очень прямо, очень высокомерно. Когда же в зал вошел Паулюс – он сразу изменился, сник и обмяк. Без всякого преувеличения скажу – эффект появления Паулюса был колоссальный.

Некоторые склонные к преувеличениям представители прессы поговаривали о появлении Паулюса в зале судебных заседаний как о каком-то чуде, а в американской газете писали: «Появления Паулюса произвели впечатление взрыва атомной бомбы». На самом деле никакого чуда не было, да мы и не верим в чудеса, а тем более никакого взрыва: просто мы предусмотрели возможный ход защиты, посоветовались и заранее доставили свидетеля в Нюрнберг.

Первым его допрашивал Р. А. Руденко. Паулюс подтвердил свое заявление от 9 января, адресованное Советскому правительству, детализировал его и рассказал, как готовилось нападение на Советский Союз.

Он начал 3 сентября 1940 г. работать в качестве заместителя начальника генерального штаба сухопутных войск – и участвовал в завершении разработки плана «Барбаросса». Паулюс заявил, что целью нападения на СССР было завоевание и колонизация русских территорий, эксплуатация которых должна была дать возможность рейху завершить войну на Западе и окончательно установить господство Германии в Европе.

Сразу 5–6 адвокатов, путаясь в длиннополых мантиях, бросились к пульту для выступлений, но постепенно отступали к своим местам: к пульту добрался только один и в полной растерянности произнес, обращаясь к Лоренсу: «Ваша честь, прошу дать мне возможность задать вопросы свидетелю завтра. Он появился крайне неожиданно».

На следующий день, 12 февраля, Паулюсу задавали вопросы адвокаты Нельте, Заутер, Экснер, Латернзер, Фриц, Серватиус, Кубушок, Хорн. Они пытались запутать Паулюса, а когда эти попытки провалились, стали грубить. Если к нацистским преступникам, вызванным в качестве свидетелей защиты, они обращались: господин генерал, господин полковник и т. п., то к Паулюсу – господин свидетель.

Особенно нагло вел себя Хорн. Он задавал вопросы, не относящиеся к делу, Лоренс сделал ему три замечания, а он развязно ответил: «Я хотел поставить эти вопросы, чтобы определить, в какой степени этот свидетель заслуживает доверия». Приведу последний вопрос Хорна: «Был ли во время плена у вас случай каким-либо образом предоставить в распоряжение советских властей ваши военные знания и опыт?»

Паулюс: «Никоим образом и никому». И добавил: «Жаль мне вас, господин адвокат, нам учить русских воевать нечему, а вот научиться у них – можно многому».

На основании многочисленных документов, свидетельских показаний, в том числе и фельдмаршала Фридриха Паулюса, признаний самих подсудимых Международный военный трибунал записал в приговоре, что нападение гитлеровцев на Советский Союз произведено «без тени законного оправдания. Это была явная агрессия».

О. Г. Свидовская – переводчица советской части аппарата Нюрнбергского трибунала – ведала оформлением виз на въезд в американскую зону оккупации, в которую входил Нюрнберг. Она постаралась, чтобы о приезде Паулюса из Берлина в Нюрнберг и пребывании в нем стало известно лишь в понедельник, 11 февраля 1946 года, когда разыгрались события, о которых рассказал М. Ю. Рагинский.

– Ольга Григорьевна, как вам удалось так организовать получение визы на въезд Паулюса в Нюрнберг, что об этом стало известно лишь в нужный день и час?

– Должна сказать, что очень трудно, практически невозможно было избежать докучливого внимания вездесущих репортеров, если бы не была обеспечена секретность его приезда и пребывания в Нюрнберге. Да и среди американцев уже начали распространяться настроения «холодной войны». Были на территории Германии и недобитые гитлеровцы – от них можно было ожидать самого худшего, в том числе и физического уничтожения Паулюса.

Посоветовавшись с руководством, я решила прийти к офицеру, дававшему визу на съезд в американскую зону, в субботу. В этот день американские учреждения работали лишь до 2 часов. Затем начинался уик-энд. Возобновлялась работа в понедельник утром. Но именно в понедельник на утреннем заседании и должен был состояться допрос Паулюса. Поэтому я пошла оформить визу буквально без пяти два. Офицер торопился и оформил одну визу на руководителя советской следственной группы Г. Н. Александрова и 10 сопровождающих его лиц, без указания фамилий и должностного положения сопровождающих. Никто, кроме очень узкого круга лиц, не знал, что в числе сопровождающих был и Паулюс. Разумеется, до утра понедельника 11 февраля 1946 года. Это был для наших врагов и недоброжелателей на процессе – да и не только на процессе – поистине «черный» понедельник.

Попутно расскажу, что не обошлось без «накладки». По приезде в Нюрнберг у Паулюса разболелось горло. Это, естественно, ставило под сомнение возможность его выступления в понедельник утром, как намечалось. Советского права-ларинголога в Нюрнберге не было. Я отправилась в американский госпиталь… Молодой интересный врач-американцев поглядел мое горло и совершенно точно установил, что перед ним самая обычная симулянтка, желающая получить возможность отлынить от работы. Он решил помочь молодой «симулянтке» и дал целый мешочек пилюль, которые оказались очень эффективными. И к утру понедельника боль у Паулюса действительно прошла.

Скажем прямо – к осознанию преступности гитлеровского режима, преступных целей и методов войны Паулюс пришел лишь тогда, когда начался полный разгром Гитлера и его клики.

Улететь в Германию из Сталинграда ему не дало наше командование, наши летчики. Вот что написал об этом Герой Советского Союза, гвардии капитан запаса К. Михаленко: «…Перехвачена шифровка, в которой Гитлер предлагает Паулюсу специальным самолетом прибыть в Берлин. Наше командование решает: Паулюс должен ответить за безрассудное кровопролитие, за неоправданную жестокость, нельзя дать ему улететь».

Паулюс со своим штабом сдался 1 февраля без единого выстрела. Буквально за несколько часов до капитуляции Гитлер произвел его в фельдмаршалы. Он надеялся, что Паулюс покончит с собой: ни один германский маршал до тех пор в плен не сдавался. Непонятно, чего в этом было больше: безумной театральности или театрального безумия. Но дело не в этом.

У Клаузевица – великого военного теоретика и писателя, есть одно известное положение: «История никогда не делает окончательного шага назад».

Слова Клаузевица абсолютно верны. Приход фашизма к власти в ряде стран, в первую очередь в Германии, стоил гор трупов и моря крови. Эта «победа» была временной, а вот победа его противников привела к совершенно новому соотношению сил как на территории бывшей Германской империи, так и вообще в мире.

История действительно не сделала и никогда не сделает окончательного шага назад.

А. ВАЙСМАН