Нюрнберг вне стенограмм

Конечно, против столь популярного и своевольного (Руденко уже не боялся высказывать свое мнение) генерального прокурора время от времени начинали плести интриги: то вдруг на излете правления Хрущёва на него ополчился заведующий Отделом административных органов ЦК КПСС генерал-майор КГБ Николай Миронов, то Руденко пришлось вступить в противоборство с фаворитом Брежнева министром внутренних дел СССР генералом армии Николаем Щёлоковым, но в целом все завершилось для генерального прокурора благополучно, хотя и не без имиджевых потерь. Руденко пережил падение Хрущёва и сохранил свой пост при Леониде Брежневе, хотя к этому времени он был скорее памятником, мемориалом «советского правосудия». 25 мая 1972 года – к своему 65-летию – он стал Героем Социалистического Труда – за выдающиеся достижения в деле укрепления правопорядка, социалистической законности. Кроме этого, Руденко был кавалером пяти орденов Ленина, ордена Октябрьской Революции, ордена Трудового Красного Знамени и медалями, был почетным доктором юридических наук университета имени Гумбольдта (с 1960 года) и Карлова (Пражского) университета (с 1966 года).

Умер бывший главный обвинитель на Нюрнбергском процессе 23 января 1981 года в Москве в возрасте 73 лет. Прах Романа Андреевича был захоронен на Новодевичьем кладбище Москвы, что вызывает некоторое недоумение: почему урна с прахом не была помещена в Кремлевскую стену?

У главного обвинителя от СССР был только один заместитель, и этот пост занимал полковник юстиции Юрий Владимирович ПОКРОВСКИЙ – ему было 43 года (он родился в 1902 году в Тифлисе), но в своих круглых очках он выглядел несколько старше своих лет. В Красную армию он вступил еще во время Гражданской войны, а после ее окончания оказался в органах военной прокуратуры. Там и прошла вся его служба, также он работал в прокуратуре на железнодорожном транспорте, который, в связи со спецификой работы, была военизирована. Во время Великой Отечественной войны Покровский, как и положено сотруднику военной прокуратуры, отбыл на фронт, он служил военным прокурором армии, помощником военного прокурора фронта, а после Победы был назначен начальником юридического отдела советской части Союзной контрольной комиссии в Австрии.

На Нюрнбергском процессе Покровскому было поручено выступить по разделам обвинения «Агрессия против Чехословакии, Польши и Югославии» и «Преступное попрание законов и обычаев войны об обращении с военнопленными», кроме того, он приял участие в допросах подсудимых и свидетелей – в частности, широко стал известен его допрос начальника соединения СС по борьбе с бандформированиями (как нацисты именовали партизан) обергруппенфюрера СС, генерала войск СС и полиции Эриха фон дем Баха.

После окончания процесса полковник юстиции Покровский вернулся на службу в военную прокуратуру на свой прежний пост в Союзнической комиссии в Австрии, где он оставался до 1950-го. За годы службы он был награжден орденами Красного Знамени, Трудового Красного Знамени и Красной Звезды (1950).

Особой карьеры, как и другие участники советского обвинения, при Сталине Юрий Покровский не сделал, а более позднее признание ему пережить уже не довелось – он скончался в 1953 году в Москве.

Первым в списке помощников главного обвинителя значился государственный советник юстиции 3-го класса Николай Дмитриевич ЗОРЯ – человек неординарный, прекрасный оратор, на процессе все отметили его великолепные выступления по разделам обвинения «Агрессия против СССР» и «Принудительный труд и насильственный угон в фашистское рабство». Кроме того, он показал себя крепким профессионалом, очень достойно проведя несколько публичных допросов свидетелей – в т. ч. блестящий допрос генерал-фельдмаршала Фридриха Паулюса. Его судьба – один из двух наиболее таинственных и спорных моментов истории периода Нюрнбергского процесса наряду с самоубийством Германа Геринга. И хотя существует официальная версия, но она то и дело подвергается сомнению.

Выступление помощника главного обвинителя от СССР Николая Зори

Николай Зоря родился в 1907 году и Киеве в семье «служащих». В автобиографии он писал, что отца своего не помнит. Однако семья была, как принято говорить, образованной, он изучал французский, рисовал, играл на фортепиано – все было хорошо, пока в 14 лет он не потерял мать. Какое-то время Николай беспризорничал, затем был определен в московский детский дом. В 1923–1927 годах он учился на юридическом отделении факультета общественных наук Московского государственного университета, причем параллельно с учебой с 1924-го преподавал политэкономию.