Нюрнбергский процесс, сборник материалов

Файф: Вы были арестованы, как вы нам сказали, в течение трех дней, и я полагаю, что ваши досье с делами были отобраны у вас, да?

Папен: Да, правильно.

Файф: Скажите, пожалуйста, эти события потрясли вашу веру в режим?

Папен:

Мою веру во что?

Файф: Эти события потрясли вашу веру в режим и в Гитлера?

Папен: Во всяком случае, я уже вчера показал суду, что этим актом пакт от 30 января был нарушен.

Файф: И вы подали заявление об отставке 2 июля, не так ли?

Папен:

Нет, я подал в отставку еще раньше.

Файф: Вы уже подали заявление об отставке 18 или 19 июня и подтвердили его снова 2 июля?

Папен: Совершенно правильно.

Файф: Вы заявляете сейчас Трибуналу, что снова подали заявление об отставке потому, что вы потеряли веру в режим, или потому, что ваша гордость была уязвлена тем, что вы были арестованы, ваш секретарь расстрелян, а ваши документы захвачены?

Папен:

Я просил отставку, во-первых, из-за невозможного отношения ко мне лично и к моим сотрудникам, во-вторых, потому, что этим актом Гитлер нарушил пакт от 30 января и всякое внутриполитическое сотрудничество мое с ним стало невозможно.

Файф: Хорошо. Попрошу вас сейчас посмотреть на документ №714.

Это ваше письмо Гитлеру, написанное 4 июля. Тут сказано:

«Вчера, в 10 часов утра, я имел честь информировать вас устно относительно моего отношения к событиям последних дней, после того как меня освободили из-под ареста в 9 часов вечера 2 июля. Я тогда заявил вам, что не могу более занимать своего поста в кабинете до тех пор, пока не будет реабилитирована моя честь и честь моих сотрудников.

30 июня пять моих сотрудников были арестованы, и один из них был расстрелян. Мои досье были конфискованы, моя канцелярия опечатана, а мой личный секретарь также арестован. Это положение продолжается и по сегодня.

Такого рода поведение в отношении второго в стране государственного чиновника может быть оправдано только в том случае, если он и его сотрудники виновны в соучастии в заговоре против фюрера и государства. В интересах защиты не только моей лично чести, но и в еще большей степени ради сохранения авторитета и доброго имени государства нужно или немедленно доказать мою виновность в этом деле, или же реабилитировать меня».

И затем вы пишете: «Эти события стали известны за границей частично в извращенном виде... Поэтому нельзя терять ни часу времени».

Вы обращаетесь к его солдатскому чувству чести и просите, чтобы это дело было передано генеральному прокурору или чтобы было опубликовано коммюнике, в котором бы говорилось...

«что проведенное расследование показало, что нет никаких доказательств какой-либо причастности к заговору, и тем самым была бы полностью восстановлена моя честь и честь моих сотрудников. Если вы не пожелаете принять этих мер, мое дальнейшее пребывание в кабинете станет невозможным».

Теперь посмотрите, что далее говорится в письме.