Ночь накануне

Замечательно. Трой, скорее всего, бросился сюда сразу же, как только закончилась его важная встреча. Вот и не вышло самой сообщить последние новости.

Она выбралась из «лексуса».

Ветер принес с собой отголоски тихой беседы и сигаретный дым.

- … всегда попадает в неприятности… после того случая… была не в себе…

Тихий, приятный голос матери донесся до нее вместе с ветром и запахом жимолости. Кейтлин напряглась. Значит, говорили они о ней. Снова. Она допускала, что сегодня дала им настоящий повод. А вот в остальных случаях, вряд ли.

- Ей нужна помощь, - раздался голос Троя поверх звяканья кубиков льда. - Серьезная помощь.

- Я думала, что она у кого-то консультируется… после того, как Джейми скончалась… О, боже, неприятности никогда не кончатся, верно… близнецы всегда были…

Кейтлин застыла. Она едва слышала голос матери, как будто та отвернулась.

- … я никогда не знала, что делать… такая хрупкая, слабая, в отличие от всех вас… иногда так тяжело быть матерью.

Боже милостивый! Кейтлин уже надоело, что все обращаются с ней, как с хрустальной вазой. Да, она была очень хрупкой и совершенно расклеилась после несчастного случая, а потом снова, когда умерла ее малышка, а кто бы не расклеился? Она, пригнувшись, прошла мимо беседки увитой ломоносом [4] и поспешно поднялась по двум кирпичным ступенькам с черного входа.

Разговор сошел на нет. Ее мать сидела возле стеклянного столика спиной к лестнице, она повернулась, и посмотрела через плечо. Потягивая ледяной чай, она обмахивалась свободной рукой. Одета женщина была как для светского чаепития: в длинную юбку из тонкой ткани, ситцевый топ, на ногах туфли-лодочки, нитка жемчуга на шее.

Трой стоял и курил сигарету, прислонившись бедром к перилам. С мрачным выражением лица, больше подходящим работнику похоронного бюро, он наблюдал за колибри, порхавшей среди хрупких цветков жимолости. Через приоткрытое окно Кейтлин заметила Люсиль, личную горничную ее матери. Притворяясь, что складывает салфетки, Люсиль находилась достаточно близко, чтобы подслушивать.

Неудивительно, что Люсиль знала всё о семье. Здесь она вырастила свою дочь, Марту. Когда-то, давным-давно, Марта, Келли и Кейтлин вместе играли.

- Кейтлин! – поприветствовал ее Трой, явно стараясь сменить тему и предупредить мать, что ее трудный ребенок прибыл.

- Я думала, что у тебя важная встреча, - сказала Кейтлин Трою.

- Верно. Важная и краткая.

- Понятно.

Бледные щеки Бернеды окрасились румянцем.

- О, Кейтлин, я соболезную тебе в связи со смертью Джоша, - сказала она, сглатывая слезы, внезапно наполнившие глаза. - Знаю, что ты его любила.

- Когда-то, - согласилась она, решив не терять самообладания.

- Это сложно, - мать погладила ее по руке, а дочь поцеловала ее в бледную щеку, заметив, как похудела мать.

Бернеда боролась с болезнью сердца, и постепенно проигрывала эту битву.

- Со мной всё будет хорошо.

- Люсиль, - позвала Бернеда, решительно повернув голову в сторону открытого окна. В юности она была поразительной женщиной с проницательными зелеными глазами, рыжевато-каштановыми волосами и царственной осанкой, от которой попахивало снобизмом, что придавало ей привлекательности. Одно время она работала моделью, о чем неоднократно напоминала своим детям, пока они росли. А также о том, что если бы она не вышла замуж за их отца и не родила семерых детей, нанеся тем самым непоправимый ущерб своей некогда тонкой талии, то смогла бы позировать для обложек европейских и американских журналов. Она всегда ясно давала понять, что выбрала дело поважнее, решив завести детей, но когда кто-то из них с чем-то не справлялся, она всегда разыгрывала эту карту с загубленной модельной карьерой.

- Подумай только, чем я ради тебя пожертвовала! Я бы могла заработать собственное состояние и стать знаменитой. Я могла бы сниматься в кино, знаешь ли. Мне даже однажды предложили…

Но теперь она играла роль обеспокоенной матери:

- Люсиль, принеси Кейтлин чая со льдом.

- Я не хочу пить, мама, - заверила ее Кейтлин.

- Чепуха. Ты пережила ужасный шок, - Бернеда принужденно и устало улыбнулась. - О, Кейтлин, мне так жаль.

Она протянула руки и поманила ее к себе, чтобы обнять. Когда Кейтлин ее обняла, то почувствовала аромат материнских духов, которыми мать пользовалась столько, сколько ее дочь себя помнила. Несколько секунд они просто обнимались, Кейтлин услышала, как закрылась сетчатая дверь и зашла Люсиль с подносом.

- Думаю, мы могли бы выпить чего-нибудь покрепче, - Трой посмотрел на стеклянный графин и бокалы без ножек вокруг тарелочки с виноградом «дамские пальчики» и орехами пекан.

Выражение лица Люсиль не изменилось, но Кейтлин заметила, что шея горничной напряглась, а глаза потемнели, став темно-карими, когда она поставила бокалы на стол, снова наполнила бокал Бернеды, и предложила Кейтлин напиток с веточкой мяты в бокале.

- Я сожалею о смерти вашего мужа, - сказала она.