Ночь в номере 103

– А то, – усмехнулось зеркало, точнее, Мичи решила, что зеркало усмехнулось, ровная поверхность никак не менялась. Зато изменялся двойник внутри: увеличился нос, разрослись плечи, исчезла грудь, волосы, наоборот, удлинились, побелели у корней, постепенно обесцвечиваясь по всей длине. На Мичи щурился Рюу. Мичи ощупала лицо, затылок, тело: она стала мужчиной!

– Я тебе помогло на первый раз, потом сама попробуешь. Но ты в молодого господина не превращайся, он шуток не понимает, – посоветовало зеркало. – Это так, на случай, если хочешь выместить зло.

«У зеркала, похоже, зуб на господина», – в животе Мичи шевельнулось удовлетворение.

– А поможешь мне превратиться… – Она прижалась к зеркалу губами и в деталях описала, кем ее осенило обернуться.

«Что от нее ожидать-то? – возмущалась бабушка Мисао, живущая в Мичи. – Наша Мичи одна такая, способная вусмерть расшибить голову об уголок тофу[40]. Да и умереть толком не сумела, какой с нее спрос? То ли дело я в ее возрасте: двое детей, хозяйство, муж да свекровь. Куда уж пальцами стучать?»

«Ты не права, бабушка, – огрызнулась Мичи. – Я учусь кое-чему. Жаль, ты не видишь!»

Мичи вскочила на перила балкона, позвала гася-докуро. Тот даже разыкался от волнения.

– Ты чего? Я сперва и не признал, – выговорил он.

Под балконом обнаружился сад камней. Скелет переступал через расчерченные волны и завитки песка. Мичи с удовольствием перевернула бы разложенные камни, соскребла мох, накидала булыжников в купель чужого номера на первом этаже.

– Первый раз – опасный. – Скелет отнес Мичи в лес. – Ты аккуратно. За границу леса ни ногой. К воротам тоже не подходи.

Мичи, не оборачиваясь, подняла руку: «Да-да!»

Лес расчертили полосы солнечного света. Сосны расступались перед Мичи, приподнимали ветви, втягивали корни. Опавшие иголки кололи ступни. Над головой возмущалась ворона, хриплый звук отозвался в ушах нарастающим эхом. Вдалеке перекатывался на разные лады горный ручей, быстрое течение ворочало камни на дне, мелодия менялась. Мичи вновь поразилась: обернувшись призраком, она не утратила телесности и чувств. Мир ли утончился, она ли стала восприимчивее, но ароматы, звуки, ощущения усиливались, углублялись, дарили головокружительную радость, наполняя Мичи. Смех изменился вместе с обликом. Ворона не зря каркала ей, приняла за товарку – так надсадно звучал хохот Мичи. Она, пожалуй, не отличалась от Кумико, спрятанной в каморке: ту сковали старушечьим телом, Мичи накрепко связали бабушкины нравоучения, заглушившие ее собственный внутренний голос. Потому Мичи и попросила зеркало превратить ее в родную бабушку и давилась теперь сиплым смехом.

«Как тебе понравится, ба? Где там мудрость, которая должна прийти с годами? У меня есть годы, а мудрости так и не появилось».

Мичи походила на котел, в котором кипели обида и злость. Из-под крышки вырывался пар сомнений, в глубине булькала ярость. Вместо мудрости Мичи с головой накрыла неконтролируемая мощь. Варево вспенилось – с грохотом сорвалась крышка.

Что делают духи в тенистом лесу? Конечно, пугают!

Нерадивый турист нашелся быстро. Мичи пошамкала старческим ртом, захрипела, закудахтала и завыла. Турист присел за сосной, огляделся, снял кепку, почесал затылок, выглянул и опять спрятался.

Мичи обернулась собой, даже юкату сумела воссоздать. Вышла из-за дерева. Их с туристом разделяло метров двадцать.

– Эй, эй, – позвал он и потер глаза. Проверил, исчезнет ли Мичи.

– Помогите, – простонала Мичи. – Меня убили.

Рот кривился: она сдерживала улыбку. Дернула ворот юкаты, грудь обагрилась кровью. Турист сдавленно крякнул.

– Помогите, прошу вас, – простонала Мичи. – Что же вы?

– Э… я не могу… я… давайте вызовем скорую? – попятился турист. Он достал телефон из поясной сумки. – Я сбегаю за гидом, он там… – Он отвел руку с телефоном назад, споткнулся и плюхнулся под дерево.

Мичи отлично справлялась без зеркала. Изменения приносили мрачное удовлетворение. Зубы не помещались в широкой, от уха до уха, пасти. Язык, опухший, синий, вывалился, отвиснув ниже подбородка, руки все удлинялись, седые волосы шевелились, как змеи, и покидали голову. Вернулся зверский голод. Мичи отрастила когти и потянулась к мужчине. Он прикрывался телефоном. На экране корчилось сморщенное рогатое существо: турист нечаянно включил камеру. Мичи облизнула раздвоенным языком торчащие изо рта клыки, потрогала обвисшую грудь и едва удержалась, чтобы не помахать в камеру. Кнопка видеозаписи мигала красным, телефон снимал происходящее.

– Слушай меня, человек, – загрохотала Мичи. – Я хозяйка горы, горная ведьма! Закончились у меня запасы, и спустилась я в поисках пищи. – Мичи вспомнилась сказка о ведьме Тёфукуяма, которую мама рассказывала ей в детстве. – Кого настигну я в своих владениях, того разорву и съем!