Ночная смена

Некрофил безропотно поднялся и, наклонившись вперед, понуро побрел к выходу. Я решил до приезда полицейских запереть его в одном из подсобных помещений и именно в том похабном виде, в котором застукал. Пока вел этого девиантного урода по коридору, невольно задался вопросом: сколько он здесь орудовал? Сколько трупов уже осквернил? Мне в стакан с алкоголем он что-то подмешивал, это точно, наверное, и других охранников эта участь не обошла стороной. Выбрав для содержания преступника ничем не примечательную кладовку, где хранились медицинские препараты, и открыв ее, отвесил некрофилу пинок – фронт кик, втолкнул-вбросил туда некрофила так, что в ее темной глубине это подобие человека загремело ведрами и стеклянными банками. Страха насчет того, что он сможет выбить дверь и убежать, у меня не было. Во-первых, в помещениях морга устанавливались исключительно железные двери, а во-вторых, меня так и не покидало ощущение, что случилась непоправимая беда, по сравнению с которой побег даже такого закоренелого извращенца мог показаться милой шалостью трехлетнего ребенка.

Вернувшись на свой пост, я в первую очередь стал звонить в полицию. Странно, но городской телефон не работал, в трубке слышались щелчки, слабый треск. Я взял свой мобильный телефон, результат оказался прежним – шорох от помех на линии. Что делать? Надо идти в больничный корпус, там и охрана, и ночные дежурные доктора имеются. Выйдя из будки, я, вместо того чтобы сразу идти на улицу, встал и, повернувшись лицом к окнам, выходящим на улицу, стал ждать. Сам не понимаю, чего ждал, да только я знал: спешить ни в коем случае нельзя. А может быть, возвращаясь, я что-то заметил краем глаза? Через несколько секунд такого стояния я увидел, нет, скорее почувствовал, движение за стенами морга. Там, в ночи, двигалось нечто. Вокруг дома смерти ходил страшный трехметровый человек. В серой грубой штормовке с накинутым на голову капюшоном и с большим дерюжным мешком, перекинутым через правое плечо. В мешке кто-то шевелился и плакал. Выйди я сейчас – однозначно угодил бы в его мешок. Откуда мне это было известно, я и сам понять толком не мог. Мое восприятие окружающих вещей изменилось. Теперь я и слышал, и видел, и, самое главное, чувствовал сокрытые от нас пеленками нашего обыкновенного мира тайные явления другой стороны бытия.

Через минуту страшный человек исчез, ненадолго отлучился по своим тайным делам. Я вышел на крыльцо. На дворе стало очень холодно, как это обычно бывает только глубокой осенью. Я не вижу ни одного уличного огня. За больничной оградой сплошная стена непроглядной темноты. Оборачиваюсь и смотрю на здание нашей больницы, оно тоже ослепло и погрузилось во тьму. В его окнах отражается бледный свет полной луны, благодаря которой я вообще что-либо могу различать. Сама луна кажется мне странной, она вроде уменьшилась в размерах, и в спектре ее свечения проявились голубые тона, да чего там, она сияет только ими. Создается впечатление, что здание мертво уже тысячу лет. Идти двести метров по освещенному замогильным светом открытому пространству до темного корпуса больницы мне не хочется. В мозгу вспыхивает лампа, сигнализирующая о приближающейся опасности, и я, не дожидаясь возвращения человека с мешком, захожу в морг.