Ночная смена

Примерно в середине романа есть сцена, когда в салон красоты, где нигерийским женщинам заплетают косички, заходит молодая белая американка по имени Келси, просит сделать ей «кукурузу» (не спрашивайте) и в разговоре с сотрудницей салона, иммигранткой Мариамой, выдает такое: «Не чудесно ли, что вам удалось приехать в Штаты и ваши дети могут теперь жить лучше?» Дополнительный слой иронии этой реплике придает то, что все предыдущие главы романа были буквально посвящены аду, через который проходят мигранты в США, и описанию того, на какую стремную и грязную работу им приходится соглашаться, чтобы не помереть с голоду. На этом Келси не останавливается – и сообщает, что осенью собирается в Африку, «в Конго, Кению и, может быть, в Танзанию». «Я читала книги – готовилась, – говорит она. – Только что дочитала отличную книгу – “Излучина реки”. Благодаря ей я по-настоящему поняла, как все устроено в современной Африке. Она такая искренняя, самая искренняя книга об Африке из всех, что я читала». И вот здесь возникает интересный метаэффект, потому что, читая эти строки, я ловлю себя на том, что сам я тоже немного Келси. Ведь прямо сейчас я тоже читаю книгу «о мигрантах из Африки» и считаю ее искренней, и, как и Келси, я почему-то думаю, что чтение этой книги помогает мне «понять, как все устроено в современной Африке». Сама по себе эта сцена – комментарий на тему чтения и понимания книг о чужой культуре. Адичи как бы толкает читателя локтем в бок и спрашивает: «Смешная эта Келси, правда? Да-да, конечно, ты-то совсем другой, ты же читаешь постколониальные романы и сопереживаешь их героям и горячо интересуешься их культурой – это прекрасно. Но – я надеюсь, ты не думаешь, что чтение книги – пусть и хорошей – действительно дает тебе право говорить, что ты “понял, как все устроено”?» Отличный прием и, главное, очень полезный, отрезвляющий. Помогает не забывать, что хорошая литература – она как раз о том, как все не-устроено

, о том, как тяжело на самом деле хоть что-нибудь понять по-настоящему, и о том, что это самое «настоящее» требует не только движения глаз по строчкам, но и большой, а иногда и неприятной внутренней работы над собой. И вот – вроде очень простая мысль, правда? А все равно местами кажется, что прочел ты, скажем, роман Адиги или Адичи и вроде как даже теперь разбираешься в проблемах расовой и классовой борьбы и культурной апроприации. Но нет. Только одно я знаю точно – если после прочтения книги у меня появляется ощущение, что я «понял, как все устроено», то здесь одно из двух: я либо прочел не очень хорошую книгу, либо читал не очень внимательно.

Санджив Сахота. «Улицы принадлежат нам»

Следующий образцовый постколониальный роман, о котором я хотел бы поговорить, называется Ours are the streets («Улицы принадлежат нам»). Это дебютный роман английского писателя Санджива Сахоты, он родился и вырос в Дерби, в Англии, но, как можно догадаться по его имени, его предки, а именно бабушка с дедушкой, эмигрировали в Англию из Индии. Так вот, «Улицы принадлежат нам» – это очень крутая книжка о том, как мигранта из Пакистана вербуют в ИГИЛ[39]

; поток сознания террориста-смертника; история превращения понаехавшего мигранта в поехавшего солдата веры.

Что еще очень важно и интересно и почему я о ней решил поговорить, в отличие, например, от героев Рушди, который рассказывает истории мигрантов первого поколения, главный герой Сахоты – 20-с-чем-то-летний Имтиаз. Он, как и сам автор, уже родился в Англии, у него английский паспорт, то есть он сын мигрантов. Сахота как бы выводит проблему ассимиляции мигрантов на новый уровень: одно дело, когда ты просто понаехавший, но в этом романе мы наблюдаем за героем, который уже родился и вырос в западной культуре – и все равно не может стать своим; просто в силу того, что его родители пакистанцы.

Герой впервые в жизни приезжает, скажем так, на историческую родину, в Пакистан, похоронить отца. Здесь, на родной земле, его встречают местные и начинают всячески опекать. Проблема в том, что один из местных на самом деле вербовщик из террористической организации. И, собственно, процесс вербовки, промывания мозгов – это одна из самых жутких и захватывающих частей романа. Сперва какие-то полузнакомые люди по мелочи помогают запутавшемуся Имтиазу, затем окружают заботой, внушают ему, что он не одинок, что «все мы – одной крови, все мы – семья», постепенно риторика незаметно меняется, и Имтиаза знакомят с вожаком, «духовным лидером», который как бы между делом напоминает Имтиазу, что Родина – это святыня и что святые вещи самые важные – даже важнее жизни, ведь что такое жизнь без высшей цели? Нелепость, пустышка. Вот так, день за днем, «духовный лидер» потихоньку засоряет Имтиазу мозги своей софистикой и создает у него ощущение избранности. Его, чужака, приняли в круг людей, которые знают больше остальных, людей, которые чтут свои корни и точно знают, как защитить родные земли от «нападок лицемерных западных захватчиков».