Ночная вахта

Парни оказались с опытом, лишь один из них коротко глянул на раскачиваемый волнами ялик. Мне этого хватило, чтобы избрать его сторону, как проходную для удара. Я не собирался пырять его ножом, бить босой пяткой по мужскому достоинству или устрашать оглушительным боевым кличем. Два прыжка по прибрежным камням — я выбирал горбы посуше, опасаясь скользких водорослей, — далее, огибая мелкого вора, в воду. Дно оказалось чуть выше, чем я рассчитывал, и стоило толкнуться, и на корму ялика меня выбросило излишне сильно. Чуть не свалившись по другую сторону лодки, я все же удержался «в лузе». Злодей, хекнув, попытался достать меня своим топориком, но я убрал пятку под защиту борта и посоветовал в последний раз:

— Отстань.

Главарь зарычал «вот жабен прыгучий!» и оба негодяя рванулись к лодке, норовя обойти с обеих сторон. Что, ж, пусть пеняют на себя.

Я не собирался хвататься за весла и вообще суетиться, пытаясь увести лодку на глубину, где меня не достанут. Собственно, и нуждался я вовсе не в ялике, а в том, что в нем хранилось.

Багор дожидался меня, лежа вместе с веслами. Привычная вещь, незаменимая, как при причаливании к неизвестному берегу, так и в иных жизненных обстоятельствах. Пришлось, правда, вышвырнуть в воду лежащие сверху весла…

…Через два вдоха я уже вылавливал эти весла, которые прибой норовил разнести в разные стороны. Весла легки, потому их имеет смысл спасать в первую очередь. Потом я подцепил мертвеца крюком за ворот куртки и перевел увесистое тело ближе к носу ялика — теперь его вряд ли утянет до того, как покойный поделится со мной своим честно и нечестно нажитым имуществом. Второй разбойник выползал на берег сам, он был ранен, и достаточно тяжело, но топорик не бросил. Очень разумно с его стороны.

Пришлось спрыгнуть в воду и крепко поднатужиться, выталкивая ялик на песок. Воистину, некоторые простые вещи даются куда труднее убийства. Стараясь не рвать куртку, я вновь подцепил покойника, выволок рядышком с лодкой, и взглянул на его дружка

— тот хрипел на песке.

Что такое багор? По сути, это грубоватый рабочий кий. В данном случае подлиннее бильярдного и снабженный недурно откованным двухфутовым наконечником. Крюк и прямое острие приведены в порядок и наточены: с моей стороны было бы глупо потеть с напильником над такой уймой железок и не позаботиться о собственном инструменте.

фрейм боя оказался краток. Два удара — наконечником в грудь здоровяка и отыгрыш в противоположную сторону — тупым концом древка в лицо владельца топорика…

Я рассматривал топорик, когда на пляжике появились основные боевые силы.

Силы хрипели и откашливались — окружной спуск занял больше времени и оказался довольно утомительным.

Доктор выругался и склонился над раненым.

— Я пытался поговорить с ними и убедить, но безуспешно, — счел уместным объяснить я.

— А на каком языке они болтали? — поинтересовался Сэлби, разглядывая омытого морем покойника.

— На обычном. Все понятно, но до ихней башки смысл слов вообще не доходит.

Нас прервал душераздирающий хрип.

— Он действительно все понимает, но увы, вряд ли что-то скажет, — сообщил Док, сидящий над вором. — Нижняя челюсть в крошево. Чем ты его так?

— Палкой ткнул. Кто знал, что он тоже слабоват на зубы, — извинился я.

Сэлби пялился на меня, явно не веря ни единому моему слову. Винтовка осталась на его плече, но пальцы так вцепились в шейку приклада, что аж побелели.

— А как это вообще выходит? — вопросил солдат. — Ну, прыг, оп, и вниз? Я думал, ты разом и бахнулся.

— Не было нужды так волноваться за меня, там была тропинка. Крабья.

— О, выходит, болотные крабы, — осознал Сэлби, но тут нас вновь прервал хрип раненого.

Солдат вразвалку шагнул к нему, вынул из ножен штык:

— Не скули, дикарская рожа! Ты знаешь, что у нас делают с ворами? Сначала отсекают правую руку и левую стопу, потом…

— Наш командир шутит, — заверил несчастного Док. — Сейчас мы остановим кровь…

Его кортик сильно и точно вошел в грудь лежащего. Вор вздрогнул и обмяк.

— Вряд ли бедняга выжил бы даже в современной лондонской клинике, — вздохнул доктор, вставая. — Полагаю, ему и нам лучше было не мучиться. А вы, старина, все еще находите шутки над тяжелоранеными забавными?

— Я пугануть думал, — ухмыльнулся Сэлби. — Ведь он чуть не спер нашу лодку! За что сопляку легкая смерть, а, Док?

— Не особо легкая, — отметил доктор. — У него же половины лица нет, что обычно довольно болезненно. Впрочем, сейчас меня волнует иное. Что за мешочек у него на поясе?

Похоже на кошель…

Они в слабом лунном свете пытались разглядеть серебряные монеты из кошелька, а я спешно полоскал в волне снятую с мертвеца рубаху. Подсохшая кровь не отстирывается, а у меня возникло предчувствие, что местная одежда нам очень даже пригодится.

…— Ничего не разберешь, — раздраженно ворчал Сэлби, пряча в карман деньги. — Шесть серебряных и кучка медяков. А каковы местные цены? Может, только на пиво с окороком и хватит.