Ночник с кошачьими ушками

Эдвин отбросил одеяло, встал. Осторожно, без скрипа, поднял раму. Дохнуло прохладным ночным летним воздухом. Первый этаж. Одежда – рядом на стуле. Кроссовки – под стулом. Вылезти, никого не тревожа, плёвое дело.

Парковая улица звалась так не для красоты. Она дугой огибала именно что парк, так что идти до него Эдвину было всего несколько минут. Дольше одевался и перелезал через забор. Пересёк освещённую улицу, и готово.

Дело шло к рассвету. Погасили фонари, и все ночные гуляки, видимо, уже отправились спать. По крайней мере, никто из них не встретился по дороге. Но на всякий случай Эдвин, как раз и навсегда обещал маме, нащупывал в кармане радиокнопку аварийного вызова. В другой руке светился фонариком мобильник.

В конце центральной аллеи, из-за скамьи у забора поднялся сгусток тьмы. Превратился в свете фонарика в человеческую фигуру. Очень знакомую фигуру.

– Рэнди, это и правда ты!

– Боже, большой Эд!

Рэндольф ничуточки не изменился, ну разве что стал выше. Снова они, как много лет назад в школу, шли рука в руке. Рука брата была твёрдой и тёплой. Живой.

Эдвин забрасывал его вопросами и, не всегда дожидаясь ответов, сообщал новости.

– Совсем-совсем ничего не помнишь? А мне твою комнату вчера отдали! Мы там ничего не меняли. Рэнди, давай завтра твой ушастый ночник в камине сожжём!

– Комната разве не наша общая? – удивился брат.

– Больше нет, хотя теперь, конечно, да! Когда ты пропал, из неё что-то вроде кладбища сделали! Ничего не трогай, не заходи, громко не разговаривай!

Рэнди фыркнул. Знакомым жестом поправил чёлку.

– С ночником после разберёмся. Как мама с папой, живы-здоровы?

– Всё хорошо. Поплакали, конечно, первое время. Вот обрадуются! А давай тихонечко в окно залезем и утром вдвоём из комнаты выйдем к завтраку? Сюрприз! Вот подскочат!

– Тсс! Глянь, люди какие-то, к нам идут.

Действительно, когда до выхода из парка оставалось всего ничего, навстречу им двинулись от припаркованного у входной арки чёрного фургона два человека.

Фигуры пересекли свет фар, стало видно, что попались мальчики ни больше ни меньше как полицейскому патрулю. Блеснули фуражки в шахматную клетку, кокарды.

Хорошо, что не успел нажать на кнопку. Глупо вызывать полицию, когда она уже здесь.

– Сержант Перкинс. Ваши документы!

С документами оказалось не очень. Вредные блюстители порядка вывернули карманы мальчиков, заставили сесть в фургон, на широкое заднее сиденье. Включили в салоне свет, сдавили собой с двух сторон. Один полицейский, постарше, вынул блокнот и стал допытываться, кто такие, почему гуляют по ночам, слышали ли про комендантский час для несовершеннолетних, знают ли родители про их прогулки. Второй, молодой, в это время что-то искал в кармане сиденья. Что-то ему именно в эту минуту там понадобилось.

– Мы здесь живём, на Парковой, – поймав наконец паузу в вопросах, произнёс брат. – Отпустите нас домой, пожалуйста. Мы больше не будем.

В руке молодого внезапно возник маленький шприц, ладонью другой он деловито зажал Рэндольфу рот. Пожилой, бросив игру в допрос, в ту же секунду смял предплечьем губы Эдвину. Не так, впрочем, удачно, как молодой напарник. Эдвин успел впиться зубами в руку псевдополицейского, аж до хруста, а когда тот с руганью её отдёрнул, набрал в рот воздуха – закричать. Возможно, его бы услышали. Но крикнуть он не успел.

Плечо ожгло уколом, всё вокруг завертелось и растворилось в мутном тумане.

Ночь получилась что надо. Комната, сон, взрыв, брат, маньяки-полицейские.

Тихая улица Парковая дождалась своего звёздного часа. Не утерпела, взяла всё и сразу.

Рэндольф

Машина стояла, хотя по вибрации было понятно, что двигатель работал. Где-то на улице пронзительно трезвонил колокол. Рэндольфа на мгновение замутило. Сдержался, не вырвало. Только сейчас он заметил, что сознание вернулось, теперь у них с младшим есть шанс.

Открыл глаза и не сразу им поверил.

Тесный салон полицейского (хотя какие они полисмены, гнусные похитители!) фургона превратился в крытый жёлто-зелёным брезентом кузов грузовика, освещённый откуда-то спереди солнцем. Вдоль бортов тянулись простые деревянные лавки. На одной сидел он, Рэндольф, с другой стороны – вполне живой и бодрый Эдди, а рядом с ним незнакомый круглолицый паренёк, ровесник. Что-то с ними обоими было не так, сперва Рэндольф не понял, что.

Почти всё остальное пространство кузова занимали какие-то тюки, свёртки и коробки.

Рэндольф привстал, просунул голову вперёд, рассмотреть, что там. Благо между кабиной и кузовом не оказалось никакой перегородки. Собственно, и кабины не оказалось – только плоская площадка и сиденье. Брезент кузова, натянутый на раму из стальных трубок, частично накрывал и водительское место, вот и всё. Ни дверей не было у водителя, ни окон. Сиди себе на семи ветрах и рули. Убедительная имитация под столетний транспорт, ничего не скажешь. Кто-то очень постарался. Наверняка киношники.