Ночное солнце

Парень рванулся было за ней, но не смог отодвинуть стул из-за коварного поступка Надежды – ремень ее сумки не пускал ножку стула. Он дернул сильнее, и стул упал вместе с ящиком, из которого торчали малосимпатичные искусственные цветы.

Светлана оглянулась на грохот, в глазах ее отразился форменный ужас, она скакнула вперед испуганной ланью, выронив из кармана телефон. Парень, прорычав сквозь зубы ругательство, дернулся за ней, но был остановлен официантом.

– Куда? – ласково спросил он. – А деньги?

Официант был крупный и сильный, так что у парня не было шансов. Он торопливо сунул официанту сотню, от которой тот пренебрежительно отмахнулся.

– А стул? – спросил официант. – А ящик? А цветочки? А мои испорченные нервы?

Вот уж искусственным цветочкам точно ничего не сделалось, да и вместо нервов у этого официанта наверняка железная проволока, но Надежду этот вопрос не интересовал. Ее интересовал валявшийся на полу телефон.

Светлана уже скрылась из глаз, так что Надежда спокойно поднялась, прихватила сумку и пошла прочь. К ней у официанта претензий не было, а ее капучино пускай сам выпьет.

По дороге Надежда незаметно наклонилась и подобрала телефон. Как она и предполагала, в памяти его был только один номер. Она нажала кнопку вызова и оглядела пространство перед дверями нескольких магазинчиков.

Из одной двери как раз вышел мужчина в темных очках и схватился за карман куртки, вытаскивая телефон. У него были довольно длинные светлые волосы, и под курткой не видно было, худой он или толстый. Насколько Надежда помнила Максима Дроздаева, тот был худощавый брюнет, тем не менее, на ее острый взгляд, что-то в мужчине было знакомое. Ага, шифруется, парик небось надел. Она проговорила в трубку быстро и тихо:

– За вашей подругой следят. Связываться с ней нельзя, она под наблюдением.

Она хотела еще сказать про жену, но не успела, мужчина бросил телефон в урну, как будто это была ядовитая змея, после чего бросился к эскалатору, как будто за ним черти гнались. Надежда вытащила из Светланиного телефона сим-карту и растоптала ее ногой, а сам телефон выбросила в урну, после чего быстрым шагом пошла прочь из торгового центра, довольная собой.

Конечно, она мало что выяснила, зато спутала все планы злодейской квадратной тетки. Светланы, разумеется, как и подозрительного мужчины, которого она идентифицировала как Максима Дроздаева, уже и след простыл.

Следующим утром Антонина Васильевна проснулась в дурном настроении. В первый момент она не могла сообразить, в чем причина этого настроения, однако уже через минуту вспомнила, как нашла Елену Дроздаеву без сознания, в полной газа квартире, и каких ужасов наговорила ей вчера Надя Лебедева.

Если верить Наде, в их доме происходит что-то криминальное, а Антонина Васильевна положила все свои силы на борьбу с преступностью и не собиралась сдаваться…

Вспомнив вчерашнее, она решила первым делом позвонить в больницу и узнать о состоянии Елены.

Все важные телефонные номера были записаны у Антонины Васильевны на обоях в прихожей. Она переписала их туда после того, как потеряла записную книжку. Уж обои-то никуда не денутся и всегда будут под рукой.

Здесь, среди самых необходимых телефонов, был записан и номер справочного стола больницы Святой Екатерины, в которую отвезли накануне Елену Дроздаеву.

Антонина Васильевна набрала этот номер. Хорошо поставленный механический голос сообщил ей, что она является четырнадцатой в очереди и что ее звонок очень важен для сотрудников больницы. Антонина Васильевна решила не терять зря время. Она положила трубку на тумбочку, отправилась на кухню и включила тостер, чтобы приготовить себе на завтрак тосты с вареньем. Крыжовенное варенье осталось от вчерашнего визита Надежды.

После этого Антонина Васильевна снова послушала телефон и выяснила, что с четырнадцатого места передвинулась на одиннадцатое. Времени было еще предостаточно, и она поставила на плиту кофе в медной турке.

На этот раз очередь здорово продвинулась – Антонина была уже третьей. Она побоялась уходить далеко от телефона, чтобы не пропустить свою очередь, и стала слушать доносящуюся из трубки музыку.

Музыка была неприятная, какая-то нервная, Антонина Васильевна начала накаляться, но тут ей сообщили, что она первая в очереди, а затем механический голос сменился живым человеческим. Только живой голос может так дрожать от раздражения.

– Справочное! – прозвенел этот голос. – Говорите! Что же вы молчите?

– К вам вчера поступила пациентка Елена Дроздаева… с отравлением…

– Вы что – врач, чтобы диагноз ставить? Вы мне только фамилию говорите!

– Я же и сказала – Дроздаева! – ответила Антонина, стараясь не раздражаться.

– Дроздова? – недовольно переспросила женщина.

– Не Дроздова, а Дроздаева!

– Что за странная фамилия? Повторите еще раз!

– Дроз-да-ева! – чуть не по буквам повторила фамилию Антонина Васильевна.

– Ах, Дроздоваева? Так бы сразу и говорили!

– Не Дроздоваева, а Дроздаева! – сердито проговорила Антонина. Ее чуткий нос уловил доносящийся с кухни подозрительный запах, но она не могла прервать разговор.