Ночное солнце

– Ну, я так примерно и представляла, – вздохнула Надежда, – скажи, пожалуйста, а ты за своим мужем ничего странного не замечала в последнее время?

– Да нет… все как обычно было.

– А как вы вообще жили?

– Да как… Как все, так и мы… Ну, нельзя сказать, чтобы уж такая любовь у нас была. Он такой спокойный… Но ко мне хорошо всегда относился, подарки там к празднику, с другими бабами – ни-ни, жена ведь такое сразу почувствует.

Правда, про себя ничего не рассказывал. Сказал, что сирота, родители рано умерли, родственников никаких нету. Ну и у меня нету. И условие поставил – чтобы никаких подружек и соседок в доме не было, не любит он чужих.

А вот сейчас вспомнила – действительно, какой-то он нервный стал в последнее время, на меня наорал ни за что. Ну, я тогда не придала значения – мало ли, неприятности какие на работе… что-то не ладится…

– Да, все как обычно бывает… – Надежда вспомнила рассказ Ирины, у той было то же самое. Очевидно, у Светланы тоже.

Пора было уходить, и тут заиграл Еленин мобильник, который она как раз поставила на зарядку, принесенную Надеждой. Елена вздрогнула и, повинуясь знаку Надежды, осторожно взяла трубку. На том конце так орали, что Надежде было отлично слышно.

– Дроздаева?

– Да… – прошелестела Елена.

– Что же это такое, отчего вы урну не забираете? – возмущалась женщина.

– Какую урну?

– Урну с прахом покойного. У нас, знаете, помещение не резиновое, места нет за просто так ваш прах держать! Оформите хранение, заплатите, сколько следует, – тогда ради бога, хоть сто лет не забирайте, только денежки вовремя переводите!

– Какую урну? – Надежда вырвала телефон из рук Елены. – Мы уже ее получили!

– Ничего вы не получили, у меня в бумагах полный порядок, и там отмечено, что не получено. Имейте в виду, придется оплатить в двойном размере!

– Вот как… – Надежда отключилась, – вот, значит, как… урна…

– Надя, ты куда? – спросила Елена, видя, что Надежда мечется по палате.

– Домой! – крикнула Надежда. – Вспомнила, что утюг забыла выключить! Пока-пока!

Подбежав к дому, Надежда еще издали увидела Антонину Васильевну.

Та, как всегда, была на посту и орлиным взором оглядывала подведомственную территорию.

Увидев Надежду, соседка оживилась.

– Надь, ну как там Елена? Очухалась?

– Очухалась, очухалась, скоро ее выпишут! – отмахнулась Надежда. – Антонина Васильевна, сейчас не до разговоров! Сейчас дело есть, очень важное!

– Что, опять твое расследование? – в голосе Антонины прозвучало неодобрение, но глаза загорелись от любопытства.

– Некогда объяснять, нужно одну вещь проверить! Пойдемте в вашу квартиру!

Антонина больше не задавала вопросов, следом за Надеждой она устремилась в подъезд.

Едва войдя в квартиру, Надежда повернулась к Антонине:

– Где урна?

– Какая урна? Тебе мусор выбросить нужно?

– Да не тормозите! Где урна с прахом, которую вам принес курьер из крематория?

– Урна с прахом? – Антонина сцепила руки на груди. – Зачем она тебе, Надя? Я ее спрятала на антресоли, специально подальше от глаз убрала, а то, сама понимаешь, как-то неприятно… покойник все-таки…

– На антресоли? – Надежда огляделась. – Надо ее достать.

– Да в чем дело-то? Объясни толком! Прибежала вся взмыленная, ничего не объясняешь…

– Дело в том, что никакая это не урна и никакого в ней нет праха. По крайней мере, я так думаю. Но сейчас мы с вами все проверим.

– Что ты такое говоришь? Как это нет праха? Не может быть! Мне ее курьер отдал!

– Липовый курьер, – отрезала Надежда. – Елене только что при мне звонили из крематория, чтобы она забрала урну.

– Да что ты говоришь! А ведь мне сразу этот курьер не понравился! Такой прохиндей! – Антонина смотрела все еще недоверчиво, но в то же время придвинула табуретку, чтобы забраться на антресоли.

– Давайте уж я, – предложила Надежда. – Вам, наверное, тяжело туда лезть.

– На что это ты намекаешь? – обиделась Антонина Васильевна. – Я еще не дряхлая развалина и сама могу забраться на антресоли. Тем более ты у меня там ничего не найдешь.

– Я не имела в виду ничего плохого, просто ведь у вас нога была подвернута, – прищурилась Надежда.

– Все уже давно зажило!

С этими словами Антонина Васильевна довольно ловко залезла на табурет, и у Надежды застряло на губах ехидное замечание, какого же тогда черта она сама в больницу к Елене не пошла, а ее, Надежду, туда погнала.

Соседка раскрыла дверцы антресоли и принялась там рыться, чертыхаясь и чихая от многолетней пыли.

– Куда же я ее засунула… – доносился сверху недовольный голос. – Должна же быть здесь… это, что ли? Нет, это горшок цветочный… а это банка с мастикой для паркета… зачем она тут, не помню, у меня и паркета-то нет…

Наконец Антонина Васильевна издала победный вопль и вылезла из антресоли, держа в руках сверток:

– Вот она! Я всегда говорила: подальше положишь – поближе возьмешь!

Надежда приняла у нее тяжелый сверток и помогла Антонине слезть с табурета.

После этого они проследовали на кухню. Глаза Антонины горели от любопытства.

Надежда нашла ножницы, разрезала упаковку, сняла ее…

В руках у нее был красивый и странный сосуд необычной формы, сплошь покрытый удивительными узорами.