Ночной хозяин

Сколько Оттавио помнил — с самого его приезда в Эвинг — церковь стояла заколоченной и имела жалкий обветшалый вид. Ратуша, квартальный совет и окружная Консистория спорили о том, кто именно должен выделить канонику [132] деньги на ремонт. И пока жернова бюрократической волокиты медленно перемалывали финансовый вопрос, а канцелярии обменивались письмами и запросами, высоким начальством создавались и распускались комиссии, местными властями несколько раз собирались пожертвования с жителей, пустующее здание портило вид улицы, зияя проплешинами в штукатурке на фасаде. Храм напоминал облезлого помойного пса, а не дом для поклонения одной из сильнейших Владык. Впрочем, в облике церкви произошли некоторые перемены. И сказать, что они были к лучшему, ни у кого не повернулся бы язык. От здания несло гарью. Боковая стена алтарного придела почти полностью обвалилась. Сквозь брешь в свете факелов, которыми осветили место трагедии, виднелись обугленные ребра каркаса крыши. Внутри валялись обгоревшие скамьи. На обломках стены копошился десяток стражников, осторожно разбирающих завалы. За их работой пристально наблюдали четверо: местная настоятельница, старшина стражи, секретарь понтифика и полузнакомый Оттавио ратман.

Старшина городской стражи, мастер Эверт, подошел к аудиторам.

— Сейчас уже безопасно, мы укрепили остатки стены, крыша вроде бы еще держится, господа. Тело и алтарь откопали. Желаете провести осмотр?

— Какофо фаше предварительное мнение, Эферт? — спросил старшину Колман, разглядывающий дыру в стене и работающих стражей порядка, покачиваясь с пятки на носок.

— Бродяга забрался в пустующую церковь и случайно устроил пожар. Светильник опрокинул или решил себе еду приготовить на костре. Ветхая стена разрушилась и завалила его. Удивительно, как вся эта хренота, — он обвел широким жестом святилище, — не рухнула раньше, учитывая плачевное состояние здания. Я бы не стал вас будить, господа имперские охранители, но вон тот настырный засранец настоял, чтобы вызвали ваше ведомство, — Эверт бесцеремонно ткнул пальцем в секретаря понтифика. — Мне с ним спорить не с руки, так что скажите спасибо за бессонную ночь Священной Консистории.

— Вы уверены, что, как вы изящно выразились, эта хренота не рухнет нам на головы, мастер Эверт? — осведомился Оттавио. — Выглядят ваши подпорки не слишком надежно.

— Не уверен. И сам, кстати, внутрь по второму разу не полезу. Я вообще передаю дознание в ваши надежные руки, а свои собственные умываю и иду спать. Стражников я вам оставлю, им все равно до утра дежурить. Разрешите откланяться!

С этими словами Эверт развернулся и, сделав несколько шагов, канул в ночную тьму, царившую на улице за пределом факельного света.

— А фы что скажете, коллега?

— Пожар, как же. Отчетливо пахнет сгоревшим порохом. А то, как разбросаны камни, говорит нам, что к стене с улицы подвели мину. И взорвали.

— Фот и я так думаю. Идемте смотреть труп?

Почерк преступления был тот же, что и в Ривельне. Только тут тело было не изрезано, а изувечено ударами. Убийцы пытались затруднить опознание и маскировали нанесенные ими травмы под повреждения, нанесенные обвалившейся стеной. Голова жертвы была совершенно раздавлена, с мест, где могли быть татуировки кожа содрана как будто напильником. После того как следователи тщательно осмотрели место происшествия, а Оттавио провел несколько колдовских ритуалов, были получены следующие результаты:

Молодой — зим 25–28 — парень, скорее всего младший из трех похищенных мужчин Майеров, Карл, был убит на алтаре. После этого труп изувечили, чтобы затруднить опознание. Стену взорвали, причем мина была сработана мастером своего дела.

Аура парня хранила следы слабой одаренности: все с тем же самым странным цветовым оттенком, который Оттавио так и не смог опознать. Это было невероятно — в одной семье все обследованные кровные родственники обладали даром.

Но так не бывает! Откровение ясно говорит — лишь один прямой потомок рода может получить дар!

Возможно эта аура появилась вследствие ритуала, в процессе которого парня принесли в жертву? Но такого ритуала Оттавио тоже не знал, хотя это-то как раз и не удивительно. После Откровения одаренными были составлены тысячи ритуалов, знать их все было просто невозможно. Некоторые обряды составляли секрет сексты, ордена или конкретной семьи.

Уже светало, когда аудиторы закончили следственные действия. Напоследок, после того, как было обсуждено все, что касалось дела, ар Хаас, в очередной раз раскуривая свою трубку, сказал Оттавио:

— Советник Ризенталь умер.

— Темные духи! Мне жаль. Пропал толстяк ни за что.