Ночной хозяин

В остальном, осмотр тела не дал никакой новой информации.

Кто-то проник в запертую камеру, находящуюся в коридоре, охраняемом двумя стражниками.

Одним ударом снес арестованному голову.

Вырезал Весселю язык.

Оставил в крови отпечаток своего сапога.

И исчез.

Ритуал познания в камере дал любопытные результаты. Все предметы были инертны, кроме стены, обращенной в сторону улицы.

— Запомни, вот этот отлив серого в синий цвет означает повышенный фон. Здесь был всплеск потустороннего. Однако временный, иначе цвет был бы интенсивнее, и направленность линий была бы другой, — Оттавио взялся прочесть Хартвину лекцию по чтению инфограмм. — Вон то радужное пятно на стене, скорее всего, замурованный амулет, подавляющий некоторые виды чар. Но самое интересное мы видим здесь.

На стене заклинательный порошок обрисовал силуэт человека. Силуэт был светлым, почти белым. Если присмотреться, создавалось впечатление, что фигура состоит из клубов дыма.

Справа от дымного абриса четко прорисовался отпечаток ладони, как будто человек шел, выставив вперед руку.

— Что у нас за этой стеной? — спросил Оттавио у Ханса.

— Если бы мы не были в подвале, я бы сказал, что улица.

— Ясно. Что говорят охранники?

— Следили друг за другом. Внутрь не заходили. Никого не пропускали. Я их пока поместил под арест, до дальнейших распоряжений, — Ханс гер Доннер пожал плечами и покосился на призрачный силуэт.

— Наш убийца проник в камеру с улицы, через стену, — Оттавио тоже разглядывал стену.

— Что это за чары?

— Подобные чары мне не известны, — Оттавио подумал и добавил, — и даже теоретически невозможны. Одаренный мог разрушить стену, прорыть проход… Но восстанавливать все за собой… нереально. Да и такой картинки, — он кивнул на силуэт, — не было бы. Если бы здесь поработал дар, тут все было бы во льду, ну или опалено огнем, если бы колдун черпал силы у летнего двора. Простое же перемещение через Ту сторону здесь блокировано амулетами, и они, — Оттавио ткнул тростью в цветное пятно на стене, — целы. Да и маяк для такого перемещения нужен. Здесь же такое ощущение, что этот ассасин сделал стену проницаемой, либо сам стал чем-то вроде призрака…

— Призрачный убийца! — воскликнул Хартвин, перо самописца зашуршало.

— Ты чем это занимаешься? Я тебе сказал измерить все и зарисовать цветовые градиенты!

— Я напишу о наших приключениях книгу! И первый рассказ назову «Призрачный убийца», ворст! Ну, когда состарюсь, напишу… А сейчас я уже рисую инфограмму, ворст. И провожу измерения. Ну что вы все на меня так смотрите?

Оттавио и Ханс перевели взгляд с Хартвина друг на друга и одновременно печально вздохнули. После чего Оттавио заржал. Через мгновение его поддержал Ханс гер Доннер.

Хартвин, сердито сопя, заштриховывал силуэты на картоне цветными мелками.

После того, как смех отпустил их, Ханс спросил у аудитора:

— Не могли ли охранники подложить маяк в камеру? Я так понимаю, это какой-то предмет. И нейтрализовать защитные амулеты?

— Очень сложно, — с сомнением ответил Оттавио, — но мы с вами сейчас это проверим. — И, обращаясь к Хартвину, — пока что придется тебе побыть художником, господин писатель. Мы с твоим братом навестим задержанных.

Оттавио покопался в своем рабочем саквояже, извлек оттуда тонкий круглый золотой амулет на черном шнурке и, взяв Ханса под руку, вывел его из камеры.

Задержанных стражников поместили в соседние камеры, одну из которых Ханс и открыл своим ключом.

— Принесите карбидный фонарь, Ханс, — попросил ар Стрегон, после чего обратился к стражнику, — Приятель. У меня есть к тебе очень великодушное предложение. Я сейчас зачарую тебя так, что ты не сможешь солгать. Задам тебе несколько вопросов. Если ты ни в чем не виноват, прикажу тебя отпустить сразу. Это, если ты не понял, вместо заключения в камере на несколько недель, пыток и обвинения в пособничестве убийце.

— От меня что нужно, господин хороший?

— Сиди спокойно, расслабься. Когда я наложу чары, ты не должен сопротивляться, иначе может быть плохо нам обоим. Это не опасно, — заключил он, противореча своим собственным словам.

— Я ни в чем не виноват, господин! Я согласный на чары.

Вернулся Ханс с фонарем. От его белого, режущего глаза света на стенах проступили четкие угольные тени.

Оттавио повесил фонарь на штырь для цепей, за головой стражника, сузив область излучаемого им света своим плащом.

— Так, начнем. Смотри сюда, — из левой ладони ар Стрегона выскользнул и закачался на шнурке золотой медальон, сверкая и разбрасывая по камере светлые блики, — смотри, на медальоне есть узор. Если ты скажешь мне, какой он, я дам тебе крейцер. Смотри на медальон, смотри, как он движется, следи внимательно… — голос аудитора постепенно понижался, ритмичное покачивание медальона завораживало…

Кто-то больно ткнул Ханса локтем в ребра.

— А, что? — в камере похолодало.

— Я не вам сказал всматриваться! Что у вас за семейка!

— Весьма почтенное и древнее семейство, — обиженно ответил Ханс. — Правда, без одаренных в роду.