Ночной цирк

Куранты часов в прихожей возвещают о наступлении следующего часа, и Селия от испуга вздрагивает, и отдергивает руку. Как только их руки расцепляются, ей хочется вновь взять его за руку, но весь вечер уже и без того слишком ошеломляющий.

— Вы её очень хорошо прячете, — говорит она. — Я могу почувствовать ту же самую энергию, излучаемую, словно тепло в каждом из Ваших шатров, но Вас она полностью скрыта.

— Указать неверное направление, эта одна из моих сильных сторон, — говорит Марко.

— Теперь это будет не просто, когда Вы привлекли моё внимание.

— Мне приятно Ваше внимание, — говорит он. — Спасибо Вам. За то, что остались.

— Я прощаю Вас за то, что стащили мою накидку.

Она улыбается, когда он смеется.

А потом она исчезает. Простейший трюк, отвлекающий его внимание достаточно долго, чтобы выскользнуть через зал, несмотря на большое искушение остаться.

* * *

Марко обнаруживает её шаль, оставленную в игровой комнате, всё еще наброшенной поверх его пиджака.

Часть III

Перекрестки

Я очень люблю читать отзывы, замечания каждого, кто проходил сквозь ворота Le Cirque des Reves, чтобы понять, что они видят, слышат и чувствуют. Чтобы, увидеть насколько мой опыт совпадает с их, а насколько отличается. Мне посчастливилось получать подобные письма, получать записи от сновидцев со страниц журнала или же мысли, записанные на клочках бумаги.

Мы добавляем наши истории, каждый посетитель, каждое посещение, каждую ночь, проведенную в цирке. Полагаю, что подобных вещей всегда будет в достатке, чтобы ими было возможно поделиться.

Фредрик Тиссен, 1895

Влюбленные

Они стоят на платформе, посреди толпы, достаточно высокой, чтобы их можно было рассмотреть со всех сторон, две фигуры, неподвижные как статуи.

Женщина одета в платье чем-то похожее на свадебное, сшитое для балерины, белое, пенистое и кружевное с черными лентами, которые трепещут в ночном воздухе. Её ноги облачены в полосатые чулки и высокие ботинки на заклепках. Её темные волосы уложены волнами и украшены белыми перьями.

Её спутник — красивый мужчина, чуть выше неё, одет в безупречный (наверняка, сшитый на заказ) черный костюм в тонкую полоску. Его накрахмаленная рубашка белая, галстук черный и завязан в безупречный узел. На его голове шляпа — черный котелок.

Они стоят переплетенными, но, не касаясь друг друга, их головы наклонены к друг другу. Губы застыли в момент, прежде чем (а может уже и после) они поцеловались.

Хотя ты наблюдаешь за ними в течение некоторого времени, они не двигаются. Ни разу не шелохнулся ни один палец или даже ресничка. Нет даже признаков того, что они дышат.

— Они не могут быть настоящими, — замечает кто-то близ стоящий.

Многие зрители лишь раз, мельком взглянув на них, двигаются дальше, но чем дольше ты наблюдаешь, тем больше ты можешь уловить малейшие движения. Едва заметное изменение положения рук. Каждый из них постоянно тянется к друг другу.

Но, тем не менее, друг друга они не касаются.

Тринадцатая

Лондон, пятница, октябрь 13, 1899

По прошествии десяти лет не было празднования юбилея Le Cirque des Reves, несмотря на ожидания и традиции, и шапито был открыт и гастролировал до достижения тринадцати лет. Некоторые говорят, что праздника не было, потому что — ну, прошел и прошел, и вспомнили о нем, лишь тогда, когда событие уже минуло.

Прием проводится в городском доме Чандреша Кристофа Лефевра в пятницу, 13 Октября, 1899. Список гостей состоит лишь из избранных; лишь члены цирка и несколько специально приглашенных гостей. Список, конечно же, не публикуют, и, несмотря на то, что некоторые полагают, что это событие влечет за собой перемены в цирке, в этом невозможно быть уверенным. Кроме того, никому и в голову не придет проводить параллели между черно-белым цирком и событием, наполненным таким количеством красок.