Ноги в поле, голова на воле

Вот проходим мы мимо какой-то коняги, а Вея окликает Ею Клячу:

- Посмотри-ка, вон твоя родня!

- Какая родня? - не догадывается Ея.

- Кляча, как и ты! - довольно бросает Вея, и вся колонна разражается хохотом.

Но вот и роща. Вековая огромная роща со старыми развесистыми каштанами, унизанными зелеными шишками. Мальчишки должны были влезать на деревья и сбивать плоды, а девочки собирали их и очищали от зеленой шубы.

Вот где можно было щегольнуть искусством лазания на деревья. Будет чем полюбоваться этим трусихам девчонкам, которые и на парту-то боятся встать, стесняясь ненароком открыть свои голые ноги. А нам вовсе не интересно смотреть на их голые ноги, которые они так и норовят в каждом ручье полоскать. Гораздо интереснее увидеть ворону или зайца.

Кто первым поднимется на самый верх склона, туда, где кончается роща? Конечно, Славко Дубина и я, его напарник. Взобрались мы с ним на вершину самого высокого раздвоенного каштана с могучим стволом и густой кроной. Крутые лесистые горные отроги протянулись передо мной как на ладони к самым дальним дворам нашего села, и я в изумлении восклицаю:

- А там что за поселок, в той долине, по правую руку от леса?

- Это выселки Соленые. Оттуда ходят в школу двое наших первоклассников - Джоко Марчета Мослак и Еван Гаврилович Горлица.

- О-го-го! Из такой дали?

Отныне я смотрю на первоклашек Горлицу и Мослака другими глазами, и они кажутся мне необыкновенными и удивительными. Подумать только, в какой дали они живут?! Почти на самом краю света, потому что дальше, за их выселками, встает только небо синей стеной, и по небу плавно проплывают ватные клочья облаков.

- А что это за высокая скала, которая поднимается на том откосе слева от села? - снова спрашиваю я, разглядывая поросшую кустарником косматую каменную громаду, мощно вздымающуюся над деревьями со склона каменистой гряды.

- Там знаменитая Кошачья пещера. Когда-то в ней прятались гайдуки. Добраться до пещеры нелегко, к ней по крутизне ведет узкая тропка через чащу кустарника.

- А ты там когда-нибудь бывал? - спрашиваю я.

- Где только я, браток, не бывал! - распускает передо мной Славко свой павлиний хвост. - Да будет тебе известно, что на свадьбу или по особым праздникам в Кошачьей пещере жарят на вертеле ягнят. Говорят, нет вкуснее ягненка, чем жаренного на вертеле в Кошачьей пещере. Так вот я туда и ходил, когда мой отец собирался сватом к куму Зорану. Лично я переворачивал тогда ягненка на вертеле.

- Послушай, возьми как-нибудь и меня туда с собой? - подлизываюсь я к Славко.

- Как же я возьму тебя с собой, когда туда без дела не ходят? - хмурится Славко. - Если кто-нибудь отправится туда ягненка жарить, тогда другое дело, или если мы соберем гайдуцкую дружину.

У меня глаза так и загораются.

- Давай соберем гайдуцкую дружину?!

- Это можно, только как-нибудь в воскресенье, в будни никак нельзя. Взрослые непременно дознаются и тут же нас накроют. Я в прошлом году уже сбегал в гайдуки в Старую башню над Глубоким ущельем. Поймали меня и выдрали, как нашкодившего кота.

- Так, значит, ты и в Старой башне на вершине горы побывал? - восхищенно протягиваю я.

- А как же, конечно, побывал. Но страшно там - жуть. По ночам привидение бродит в белом балахоне и цепями звенит.

- Привидение? А что это такое? - поражаюсь я, поскольку до сих пор мне ни от кого не приходилось слышать про привидения.

- Привидение? Ну, это, как тебе сказать… человек такой, на самом деле он мертвец, но встает из могилы и шатается вокруг развалин. Если он тебя сцапает, готово дело, ты уже покойник. Привидение охраняет Старую башню над ущельем.

У меня мурашки побежали по коже от страха.

- А в Кошачьей пещере привидения водятся?

- Нет. Там костры разводят, а привидения страсть как боятся дыма и огня, еще они не любят, когда петухи кричат.

- А почему не любят, когда петухи кричат?

- Потому что петушиный крик - предвестник рассвета и утра, а вся ночная нечисть утра боится, ну, всякие там оборотни, упыри, вампиры, ведьмы, бабы-яги, водяные, лешие и бесы…

Я даже рот разинул, потрясенный таким скопищем дьявольской силы, орудующей по ночам. И не осмелился спросить, кто из них как выглядит и кто чем промышляет. Мне оставалось только поражаться Славкиной образованности да удивляться тому, что при его блестящих познаниях он по второму разу проходит курс наук первого класса.

- Но раз в Кошачьей пещере нечисти нет, может быть, ты меня как-нибудь туда сведешь? - не отстаю я от Славко.

- Ладно уж, так и быть, свожу. В воскресенье пойдем с тобой рыбу ловить, прихватим вершу и вверх по ручью - хоп! хоп! хоп! - к самому подножию скалы, где пещера. Неподалеку от пещеры на старой мельнице мельник Дундурия живет.

- Как ты говоришь? Дундурия?

- Это у него кличка такая.

- А как его по-настоящему зовут?

- Я думаю он и сам уже забыл. Оглох он от мельничного шума и пальбы.

- От какой еще пальбы? - вздрагиваю я, едва не свалившись с каштана на землю.

- Ты что, не знаешь, что у нас на престольные праздники из старинных мортир палят. Они жутко громко хлопают.

- А почему Дундурия из них палит?