Нортенгерское аббатство (пер. В.Литвинец)

– Уверена? Ну, раз ты так говоришь, может, это и правда; но, честное слово, у меня все вылетело из головы. Хотя припоминаю – я была с тобой и видела его и всех остальных, но мы не уединялись даже на пять минут. Как бы там ни было, не стоит больше спорить об этом. Не знаю, что он задумал, но ты должна мне поверить – хотя бы потому, что я ничего не помню, – что я ни о чем не помышляла, ни на что не надеялась и не хотела от него ничего подобного. Мне очень приятно, что я не осталась без его внимания, но с моей стороны не исходило никаких намерений. Это все очень странно. Прошу тебя, постарайся как можно скорее вывести его из заблуждения и передай ему, что я прошу прощение, то есть – не знаю, что в таких случаях следует говорить, – просто попытайся объяснить ему все, только в более пристойном виде. Я, разумеется, никогда не стала бы непочтительно отзываться о твоем брате, Изабелла, но ты прекрасно понимаешь, что я, если и думаю о мужчине, то не о нем.

Изабелла продолжала молчать.

– Дорогая моя, не стоит злиться на меня за это. Не думаю, что и твой брат по-настоящему влюблен в меня. А мы с тобой все равно будем сестрами.

– Да, – ответила она, слегка покраснев, – существует, наверное, много способов стать сестрами… Но о чем это я? Ах вот, дорогая моя Кэтрин… Выходит, ты решила не в пользу бедного Джона?

– Я на самом деле не могу ответить ему взаимностью и, поверь, никогда не думала задевать его чувств.

– Ну что ж, раз дело обстоит именно так, я не стану больше докучать тебе. Джон просто хотел, чтобы я поговорила с тобой – вот я и начала эту беседу. Но должна признаться, что, как только прочитала это письмо, я сочла подобную затею глупым и бесполезным делом, которое вряд ли помогло бы вам обоим, ибо на что бы вы стали жить, если бы ваши пути все-таки сошлись? Сейчас у каждого из вас есть на что положиться, однако потом вы поняли бы, что содержание семьи в наше время обходится недешево и после всей романтики первым встает вопрос денег. Странно, что Джону вообще пришла в голову такая идея; быть может, он не получал моего последнего письма.

– Стало быть, ты больше меня ни в чем не винишь? Теперь ты веришь, что я никогда и не думала обманывать твоего брата и даже сама не подозревала, что нравлюсь ему?

– Откуда же мне знать, – повеселев, ответила Изабелла, – что у тебя было на уме? Это известно лишь одной тебе. Бывает, что мужчины уделяют слишком много внимания даже просто безобидному кокетству. Но смею тебя уверить, что я не стала бы осуждать тебя в любом случае. Мы еще слишком молоды, и нам не избежать ошибок. Иногда случается, что сегодня думаешь об одном, а завтра – уже совсем о другом. Меняются обстоятельства – меняются и мнения.

– Но мое мнение о твоем брате ничуть не изменилось; оно остается прежним. Ты опять говоришь о том, чего никогда не происходило.

– Милая моя Кэтрин, – продолжала ее подруга, – я бы ни за что на свете не стала торопить тебя с помолвкой, если бы полностью не была уверена в твоих намерениях. Я бы поступила очень жестоко, если бы заставила тебя пожертвовать своим счастьем только ради того, чтобы угодить моему брату. Кроме того, никогда не знаешь, что ждет тебя в будущем; а молодые люди – они особенно изменчивы и непостоянны. Иначе говоря, почему я должна ставить счастье своего брата выше счастья подруги? Ты ведь знаешь, как высоко я ценю нашу дружбу. Поэтому, Кэтрин, прежде всего – не нужно никогда торопиться. Послушай моего совета. Поспешив однажды, ты будешь потом раскаиваться всю свою жизнь. Тилни говорит, что людей ничто так не обманывает, как состояние влюбленности; и, думаю, он прав. Ах, вот и он сам! Не беспокойся, я уверена, он нас здесь не увидит.

Кэтрин подняла голову и посмотрела на капитана Тилни, который вскоре заметил Изабеллу, продолжавшую говорить, не спуская с него глаз. Он сразу же подошел к ним и сел рядом, повинуясь едва заметному приглашающему жесту Изабеллы. Кэтрин вздрогнула, как только услышала его голос. Хотя говорили они довольно тихо, она могла различить почти каждое их слово.

– Что! Всегда находиться под наблюдением?

– Глупости! – ответила Изабелла таким же полушепотом. – Зачем вы забиваете мою голову подобными вещами? Вряд ли я поверю – моя душа, видите ли, совершенно свободна.

– Но как жаль, что несвободно ваше сердце. Это именно то, что мне нужно.

– Мое сердце! Какое вам дело до чужих сердец? Вы, мужчины, – вообще существа бессердечные.

– Пусть у нас нет сердца, зато есть глаза, которые причиняют нам столько страданий.

– Неужели? Какая жалость, что я заставляю вас страдать. Попробую смотреть в другую сторону, – и она повернулась к нему спиной. – Надеюсь, вашим глазам теперь легче.

– Ничуть, ибо я по-прежнему вижу вашу румяную щечку – так мало и в то же время так много.