Носферату

— Нет, абсолютно. Как висел, так и висит. Но я совершенно уверен в том, что эти камешки в квартире Отто и мой амулет — одного происхождения. Вот только как активировать мой камешек, я пока не придумал. Но, мне казалось, наш Санек занимается исключительно бдением над самыми страшными научно-политическими тайнами, а ты ловишь маньяка, уничтожающего гобелены Суо. Как вас угораздило свести все это в одно дело?

— Не знаю, стоит ли тебе это рассказывать. — Анна помолчала, сосредоточенно помешивая кофе. — В общем, я начала работать над этим полторы недели назад. Попросили, как эксперта по творчеству Суо и следователя из команды, разрабатывающей риммианского маньяка, не привлекая излишнего внимания, оценить подлинность гобеленов в частной коллекции Штоффе. Я подтвердила их подлинность. Однако меня попросили повторить проверку. Она также не выявила ничего тревожащего. Я и сейчас могу поклясться на самом толстом искусствоведческом справочнике, что гобелены Штоффе — подлинные. Тогда вопрос был поставлен иначе — мог ли Мастер под видом гобеленов создавать новейшее следящее оборудование. Сначала эта идея показалась мне совершенно невероятной. Гобелены Суо выставлялись по всему миру, входили в коллекции очень крупных ученых и политиков, и их хозяева еще ни разу не жаловались на утечку информации. Но то, что маньяк уничтожает гобелены, было слишком похоже на заметание следов. Поразмыслив, я не стала опровергать версию шпионского назначения гобеленов и таким образом попала в это дело.

— Но при чем тут Штоффе? Его квартира охраняется так, что муха к нему в расчеты не заглянет, — вступился я за школьного приятеля. — Ты же не думаешь, что Отто причастен к шпионажу, раз у него в кабинете висит пяток риммианских ковриков?

Анна покачала головой, словно удивляясь моей наивности.

— Вот именно, — отозвалась она. — Отто — один из самых охраняемых ученых страны. Именно поэтому любые данные о его работе будут стоить очень дорого. И когда на не самых доступных ресурсах в сети появилась информация, что некто неизвестный готов вывести на рынок шпионского оборудования новую разработку и для доказательства качества своей продукции предлагает «нечто интересное» из кабинета Штоффе, все те, кто сторожит твоего друга, переполошились не на шутку. Однако мне кажется, что благодаря тебе и твоим родственникам кое-какие нити этого дела удалось связать, и довольно крепко. Поэтому, Шатов, я прошу тебя по-хорошему. Как только придет Санек, сразу, даже раньше, чем скажешь «здравствуйте», отдай ему саломарский камень. Пока тебя не обвинили в шпионаже. Я почти уверена, что у тебя на шее висит образец того самого шпионского оборудования.

Я понял, что, когда разговор идет на таких тонах, фена мне не починить. Версия Анны казалась совершенно нелепой. Но, пожалуй, я бы не удивился, выяснив, что Санек не находит ее такой уж невероятной.

— Камень с шеи мертвого саломарца. Эти осьминоги едва ли достигли такого уровня развития техники. Профессор Муравьев утверждает, что они в плане науки совершенные дикари, — попытался я разуверить мою гостью, прикрывая остовом разобранного фена грудь и спрятанный на ней мешочек с консульским амулетом.

— Хорошо, — согласилась она, — не само оборудование. Его основной элемент. В конце концов, Носферату, ты же сам сказал мне, что гобелены в кабинете Отто превратились в точно такие же камешки!

— Может, мне показалось, — ревниво парировал я.

— Ты забыл добавить «моя прелесть», — с досадой фыркнула Анна, ставя на стол чашку. — Что ты вцепился в этот камень? Думаешь, стоит тебе его отдать и тебя вышибут из дела?

Я не удостоил ее ответом, который был очевиден нам обоим, закурил и принялся сосредоточенно копаться в фене. Несмотря на диалог на повышенных тонах, я умудрился не только разобрать фен, но собрать его, не найдя лишних деталей. Впрочем, поломки тоже не нашел и уверился, что прибор просто капризничал и теперь, после моих целительных касаний, обязан заработать.

Тем временем в кухню просеменил проснувшийся Экзи и улегся под столом, ожидая подачки. Анна вынула сигарету у меня изо рта и протянула ее псу. Экзи чихнул и брезгливо отвернулся. Анна впечатала сигарету в пепельницу, бросила собаке кусок рафинада и снова принялась за меня.